Обжигающий виски - страница 2

Я устала.

– Я Скарлетт Белл.

Я говорю ему своё имя, как будто это может изменить ситуацию, как будто его знание поможет ему понять. Я ненавижу звучание моего имени, это как клише, почти как если бы мои родители назвали меня, зная, что однажды оно будет хорошо выкрикиваться со сцены или хорошо смотреться на рекламном щите.

Он долго молчит. Так долго, что я задаюсь вопросом: здесь ли он ещё. Может быть, он встал и ушел; я его не виню.

– Без шуток, – наконец бормочет он. – Должен был узнать твой голос. Ни у кого в Америке нет такого сладкого голоса, как у тебя. Постоянно слушаю тебя по радио, слышу голос ангела.

Когда-то это было комплиментом, теперь это вызывает тяжёлую скорбь в моей груди. Я опускаю голову, мои светлые волосы падают на щеки и касаются моих плеч и груди. Я часто молилась, чтобы мой голос пропал, чтобы что-то произошло, и я не могла бы его использовать, по крайней мере, тогда я могла бы уйти из этой жизни по уважительной причине.

Сейчас для меня нет выхода.

– Да, – говорю я мягко в темноту незнакомцу, которого не знаю. – Спасибо.

– Ты говоришь так, словно несёшь на своих плечах всю тяжесть мира.

Я прикусываю нижнюю губу, убираю волосы за ухо и отвечаю:

– Иногда я чувствую, что это так. Как тебя зовут?

– Маверик.

Его имя вызывает легкую улыбку на моих губах. Это имя, которое я никогда не слышала, принадлежит человеку в реальной жизни, но я также никогда не забуду его.

– Могу я спросить тебя кое о чём, Маверик?

Он посмеивается, низко и глубоко.

– О чём угодно, дорогая.

– Знаешь ли ты, каково это – быть свободным?

На мгновение он замолкает, затем тихо отвечает:

– Я свободен каждый день. Не существует ни одного момента моей жизни, когда свобода не коснулась бы меня.

Моя грудь болит от такого чувства, такого рода свободы.

– Каково это? – спрашиваю я.

Он должен подумать об этом, потому что ему требуется несколько минут, чтобы ответить.

– Такое ощущение, словно ты впервые учишься дышать, как будто нет давления на грудь или сердце. Такое ощущение, что привязки, удерживающие вас, сломались, и ты можешь делать всё что хочешь, когда захочешь. Это ощущение полёта.

Я сглатываю толстый комок в горле.

– Хотела бы я знать, как это. Я бы сделала что угодно.

– Не теряй надежду, возможно, однажды ты найдешь свободу, которую желаешь. Возможно, ты просто не смотрела в нужных местах.

– Я не знаю, где искать, – признаюсь я. – Я даже не знаю, что я ищу.

– Посмотри за пределы того, что ты видишь. Перестань смотреть на то, что находится прямо перед тобой, и смотри мимо него. Ты можешь просто найти то, что так отчаянно ищешь.

Я замолкаю, а затем за водой, падающей позади меня, и мягкими звуками ветра, проникающего сквозь деревья, я слышу хруст листьев, когда он уходит.

Впервые за долгое время я улыбаюсь.

Я улыбаюсь незнакомцу, который пробудил во мне надежду.

Я подтягиваю колени к груди и смотрю в окно задней части моего туристического автобуса, когда мы направляемся в Лос-Анджелес для шоу сегодня вечером. Солнце садится за горизонт, переливаясь в красивых жёлтых и оранжевых тонах, освещая пейзаж так, словно он в огне, словно он горит. Я начинаю напевать, ничего старого, но нечто новое. Когда мои глаза смотрят на свободу за окнами моего автобуса, я чувствую тепло, путешествующее по мне. Интересно, как было бы просто исчезнуть в этих горах, следом за этим закатом, в мир, где ничего не имеет смысла, но это именно так, как бы тебе хотелось, чтобы это было.

– За закатом она видит, как горит свобода, – напеваю я, чувствуя, как что-то собирается в моей голове, нечто новое, что-то настоящее и глубокое.

Много времени прошло с тех пор, как я пела от всего сердца.

В основном я пою то, что они хотят, чтобы я спела.

Мотоцикл появляется в моей прямой видимости, отрывая меня от создания лирических текстов в моей голове. Я знаю, кто на нём, скорее всего он не увидит меня из-за тонированного стекла на моём автобусе, но я вижу его, когда он приближается. Я приближаюсь лицом к окну и выглядываю. Он носит открытый шлем, и у него самое захватывающее лицо, которое я когда-либо видела. Я не могу видеть его глаз сквозь темные солнцезащитные очки, но есть кое-что в его чертах и как они собраны вместе, что говорит мне о том, что у меня может перехватить дыхание, если он снимет их.