Очень грязная академия - страница 32

Прижимая к себе судорожно всхлипывающую Айлин, Луцерн осторожно гладил её большим пальцем правой руки по шее.

— Тише, тише, всё будет хорошо. Всё обязательно будет хорошо, моя прекрасная госпожа, — чуть раскачиваясь, говорил он, прикрыв глаза.

— Не будет, — тоскливо ответила Айлин. — Он меня убьёт!

— Кто этот таинственный “он”?

— Декан…

— У нас много деканов. Который из? Расскажи мне, госпожа. Возможно, я смогу защитить или чем-то помочь.

— Защитить? Помочь? — с горькой усмешкой спросила Айлин. — Луцерн, ты ученик. — Третий курс, три звезды. Ты ничего не сделаешь господину Ириану.

Слова стояли комом в горле, и Лин приходилось выталкивать их из себя. Называть господином это чудовище не хотелось, но где-то в подсознании поселился страх. А вдруг он слышит? А вдруг наблюдает? А вдруг… решит наказать её за неуважение?

— Что ты сказала? — испуганно спросил оборотень.

— Вот видишь, — вздохнула Айлин, загоняя подальше мысли о том, что её может кто-то защитить. — Господин Верио уступает меня господину декану на обеденные часы. Если даже он не может защитить меня, то что сделаешь ты?

— Ты права, госпожа, — грустно ответил Луцерн, сильнее прижимая девушку к себе. — Я не смогу защитить. Это один из самых опасных разумных академии. Но я могу сделать кое-что другое.

— Что же? — обречённо спросила Лин.

Надежда на спасение никак не хотела покидать её, и девушка отчаянно цеплялась за любую соломинку, за паутинку, за призрачный шанс.

— Чтобы выжить, госпожа, тебе нужно быть удобной и полезной для него. Я хочу помочь тебе этому научиться. Это лучшее, что я могу сейчас сделать. Чего он хочет от тебя?

Лин попыталась рассказать, но ужас сковал её по рукам и ногам. Откуда-то появились силы вырваться из тёплых и нежных объятий оборотня, обнять себя, сжаться в комок. И тут же стало страшно. Так можно нажить себе ещё одного врага, а это ведь совсем не то, чего она добивалась.

— Эй, Айлин, ты чего? Ну что случилось, что ты так убиваешься?

Часть 33 (15.11)

— Что случилось?! — в груди вновь запылала странная, непонятная ярость. — Что случилось, спрашиваешь?!

Девушка поднялась и с вызовом посмотрела в глаза оборотня, совсем не боясь, что тот на неё кинется.

— Я тебе расскажу, что случилось! Я выросла в приюте, света белого не видела, не знала нормальной жизни. Положила всё, что у меня было, чтобы попасть в академию. Да хоть поломойкой! — она чуть ли не срывалась на крик, сжимая кулачки в бессильной злобе. — Я хотела лечить людей. Сделать этот мир лучше, но вместо мечты получила трёх мужчин, которые издеваются надо мной! Мной пренебрегают, меня заставляют исполнять чужие фантазии, мне пихают отросток в рот и требуют радоваться и получать удовольствие! Неужели ты думаешь, что это нормально?!

Луцерн невольно отступил на шаг, кожей ощущая исходящую от девушки ярость.

— Госпожа, тебе было плохо со мной?!

— Неважно! Я не хотела этого! Я хотела учиться! Стать алхимиком!

— Люди не имеют права заниматься магическим ремеслом, ни одним, — с сожалением напомнил Луцерн.

— Кто это сказал, кто? Кто-то из разумных? А кто их назвал разумными? Кто дал им право унижать и заставлять работать на себя? Луцерн, кто всё это сделал? Разве не они? — Лин почувствовала внезапную слабость, опустилась на пол и расплакалась.

— То есть… тебе не понравилось то, что было между нами? — неуверенно спросил оборотень.

Лин ненадолго подняла на него взгляд, кивнула, и снова разрыдалась. Как, как объяснить, что даже если телу предательски приятно, то разум мечется в панике, пока реальность не закроет нега? Как показать, что после душу рвёт на клочки от того, что ты не можешь выбирать, не можешь самостоятельно отвечать за свою жизнь?

Да, их с детства учили быть покорными. Быть безмолвными слугами, готовыми пожертвовать жизнью ради господина. Кому-то это подходит. Но что делать, если ты не кто-то? Если не хочешь больше пресмыкаться? Хочешь жить!

— Госпожа? — позвал её Луцерн.

— Да… Я не знаю, что тебе ответить, — она подняла на него зарёванное лицо и попыталась улыбнуться. — То, что ты делал… Да, это было приятно. Демоны побери, я думаю, многие мои знакомые сказали бы, что ты прекрасный любовник, вот только… Я тебя не хотела. Понимаешь?