Очерки Москвы - страница 11

А между тем рядом с этими забавными, обращающимися иногда и в незабавные, явлениями сколько светлого, ясного, чистого русского в характере московской жизни; старинное русское хлебосольство, радушие, усилие сохранить свои народные национальные начала, эта живая, горячечная восприимчивость всего нового, всего лучшего… громкий смех над тем, что действительно смешно и вызвано всем на смех, свое особенное русское лукавство и какой-то особенный практический взгляд на новые явления, весь ход жизни, во всей своей пестроте, со своим хорошим и дурным — послеобеденный сон рядом с тяжелою работой, медь с серебром, родные песни после итальянской арии, лихая тройка за дышловою парой — будни рядом с праздником — праздники как точки, около которых еще разнообразнее, еще ярче выказывается жизнь. Но что за странное явление замечается невольно с некоторого времени, как только хотя немножко поразнежишься в этом праздничном настроении: как будто совестно становится всех этих атрибутов беспечной московской жизни; многие из записных ленивцев говорят, что у них даже в самые безмятежные минуты подымается вопрос один сложнее другого, что их занимает теперь то, чего они сперва не замечали, — дороговизна, безденежье, судьба крестьянина, что наше время не дает покойно и безмятежно-счастливо прожить даже в Москве, что уже в ней как-то формы жизни изменяют свой вид, как-то все сливается в одно, что будто уже заезжему хвату военной косточки, густым эполетам или Св. Анне на толстой шее все реже и реже приходится сделать свою карьеру, поправить свои делишки откормленной московской невестой, что будто и по купеческим свадьбам перестали уже возить наемного генерала, следовательно, отказываются от ложного тщеславия, что будто является сознание народной гордости и каждый анекдот, проявление ее, рассказывается на тысячи манеров несколькими тысячами человек и что уже обеды, балы и сплетни, пересуды не составляют насущной потребности, даже не считаются делом: общество занято более серьезным, что будто выходят из употребления знаменитые, известные всей России московские свахи, что и брак меньше похож на куплю и продажу, и что душа, без различия, как она есть — мужеская или женская, ревизская или какая-нибудь простая — не составляет уже товара. Одним словом, будто все перевернулось, переменилось: и квартальные стали вежливы, и купцы меньше кланяются, и чиновники бегают от взяток, что развиваются новые понятия… Так ли все это и в какой степени так? Неужели в самом деле Москва расстается с своим добрым старым временем, которое было так хорошо сложилось, что только любо-дорого?.. Не уяснят ли нам следующие очерки этого предмета, мы будем их снимать без всяких украшений, хоть только один абрис, но верный, как все есть, как идет… Начнем хоть с очень важного в Москве, с так называемого Города…

Городская часть составляет центр Москвы, средоточие ее торговой деятельности и место, в котором происходит большая часть жизни и московского купца и множества лиц, существующих службою при торговле.

Кроме того, в ее область входит самая значительная часть святыни московской, или по крайней мере она вместе с другою святыней — местами наблюдения за нарушением человеческих прав, местами, в которых должны раздаваться голоса за эти права, где должен стоять закон за них, — находится в соседстве с Городской частью собственно.

Область этой части весьма обширная, и она — самая живая, самая деятельная, самая обычливая из всех мест Москвы… Здесь мы помещаем только очерк ее, предполагая взойти в более подробное исследование в отдельных статьях, под общим названием «параллели»… В параллель нашего Города легко и удобно может быть поставлено английское Сити.

Область. Собственно так называемый Город занимает довольно значительное пространство: его можно о означить с двух противоположных сторон: с одной воротами Владимирскими и Ильинскими и промежду ними находящимися Проломными; с другой — Никольскими и Спасскими, замечательными тем, что каждому проходящему и проезжающему приходится под ними снимать шапку. С других сторон Город сбегает к Москворецкому и Каменным мостам и пересекается пред оригинальною старою Москвою — Замоскворечьем Москвой-рекою; а вправо упирается в Иверские ворота с окружающими их Думою, ямою, гражданскими палатами, сиротским судом и прочими присутственными местами. Рядами, Гостиным двором, узкими и грязными переулками и съездом вблизи церкви Василия Блаженного Город спускается к Варварке, влево достигает до Варварских ворот и выходит из них на памятный по событиям чумного года образ Боголюбской Божией Матери и на площадь. Прямо же спускается к смрадному Зарядью, месту недавнего побоища русских и евреев, с чрезвычайно плотным народонаселением и чрезвычайно грязному, даже и в красное лето. Область Города собственно почти квадратная, пространство ее вмещает столько особенного, характеристического, что мы коротко и сжато скажем несколько слов о каждой из этих частей…