Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI—XVII вв - страница 24

Совершенно подобную картину представлял и Псков с пригородами в конце XVI века. Сам Псков, несмотря на осаду Батория, сохранил свое население и свой торг и быстро оправился от бедствий войны. Как ка­жется, этому помогло одно обстоятельство, отмеченное мимоходом в описании Пскова у немца Кихеля, видевшего Псков в 80-х годах XVI ве­ка. Кихель говорит, что к его времени во Псков перешла торговля из Нарвы. Упадок русского отпуска из Нарвской гавани отмечен был Флет- чером, который совершенно правильно указал и причины упадка - в Ли­вонской войне. Известно "чисто международное", по выражению Г.В. Форстена, значение вопроса о нарвской торговле во вторую половину XVI столетия: шведы и поляки требовали закрытия торга с Москвою в Нарве, через которую шли русские товары в Ревель; датчане и Любек желали торговать в Нарвской гавани. Успехи шведов на Финском побе­режье помогли им настоять на своем, отрезать русских от Нарвской гава­ни, и вот русские товары находят выход на Балтийское море через Псков. Потеряв лужский путь, новгородская торговля усиленно пользу­ется шелонским, и Псков, бывший во все времена посредником между Новгородом и Рижским заливом, только выигрывает. Всякая перемена в новгородском рынке должна была чувствительно отзываться на Пско­ве особенно потому, что все торговые сношения Пскова с Московскою стороною обязательно должны были производиться "не объезжая" Нов­города. Так, по крайней мере, было при Иване Васильевиче Грозном, и эта связь псковского рынка с новгородским сослужила Пскову добрую службу в изучаемую нами пору. Мы не знаем точно количества псков­ского населения в XVI веке и не сможем заключить о нем по той цифре 6500 дворов в "старом Застеньи", которую дает псковская летопись для 1500 года, но можем составить себе некоторое представление о населен­ности Пскова косвенным путем - по состоянию псковского торга, о кото­ром есть интересные сведения. Псковский торг заключал в себе, кроме гостиных дворов, до 1300 торговых помещений в самом городе, не считая небольшого числа лавок в Завеличье; из этого числа 1010 (80%) принад­лежали черным тяглым людям, до 200 лавок (15%) - церквам и духовен­ству и только 48 лавок - ратным псковским людям. Из общего числа владельцев лавок было тяглых людей 773 (81,8%), ратных людей 42 (4,5%), духовных 97 (10,6%) и, наконец, церквей 28. Эти данные достаточ­но ярко рисуют размеры псковской посадской общины и в то же время указывают на ее целость и крепость в исходе XVI столетия. В то время когда в ближайших к Москве городах тяглые люди уступали служилым и свои дворовые места и свой торг, во Пскове тяглый мир был многочис­лен и крепок; он удерживал в своих руках псковскую торговлю и обладал достаточною силою, нравственною и хозяйственною, для того чтобы стойко переносить не только военные невзгоды, но и все беды Смутного времени, вплоть до междоусобий в самих городских стенах.

Иной вид имели псковские пригороды перед эпохою смут. Известно, что эти пригороды не получили большого значения в Псковской облас­ти. Они были крепостными сооружениями, обращенными против немцев и Литвы, и имели сравнительно ничтожное население. Из 14 пригородов, о которых есть у нас сведения от середины XVI века, только в четырех образовались сколько-нибудь значительные посады: в Опочке было 180 черных дворов, в Острове - 204, в Гдове - 290, в Вороноче - даже 371 двор, несмотря на то, что он, по словам Гейденштейна, был уже в упадке. В остальных десяти (Велье, Володимерце, Вреве, Выборе, Вышгороде, Дубкове, Изборске, Кобыльем, Красном и Себеже) было гораздо меньше тяглых дворов. Население этих городков жило по пре­имуществу земледельческим трудом, мало отличаясь от подгородного крестьянства. Ливонско-польская война губительно отозвалась на хозяй­ственном благополучии этого мелкого люда, и он покинул свои места, ус­тупив свою землю вновь водворенным в пригородах московским гарни­зонам. По описи 1585-1588 гг., посадских людей здесь уже нет почти сов­сем; больше всего их, если не ошибаемся, в Гдове - 14 человек. Их сме­нили стрельцы (обыкновенно по сотне в городе), казаки (в Себеже), пуш­кари и т.п.; весь этот народ принялся за оставленные жителями огороды и вместе с крестьянами, приходящими в городки, пахал их из оброка. Но эти новые жильцы не наполнили старой "пустоты". Всего в 1585-1588 гг. в псковских пригородах насчитывается 75 посадских людей, 66 крестьян, 890 ратных людей, 108 духовных, всего же, с лицами прочих состояний, до 1250 человек, да сверх того указано 1686 пустых дворов черных посад­ских и 108 дворов пустых на церковной земле. Из прежде бывшего числа 246 лавок осталось пустыми 160 и только в 86-ти торговали. Таковы бы­ли здесь последствия военных бедствий. Не только имущественное разо­рение, но и перемены в самом составе городского населения последовали за войною. Сплошное мирное население пригородов, лишенное всякого влияния на жизнь и торговлю Пскова по своей бедности и маломочности, сменилось здесь населением военным; оно было столь же бедно, но обла­дало зато военною организациею, которая помогла ему в Смутную пору сыграть заметную роль в псковских междоусобиях и даже на время взять в свои руки руководительство Псковом в союзе с "мелкими" псковскими людьми14.