Очерки по истории советских корейцев - страница 10

стр.

Аннексировав Корею, японские империалисты, опираясь на беспощадное военно-полицейское принуждение, приступили к осуществлению зверской эксплуатации корейского народа и расхищению природных богатств страны.

В 1912 г. японские империалисты провели земельную «реформу», основываясь на которой они захватили в свои руки главное богатство страны – землю: 8801503 чжонбо земли стали собственностью японского генерал-губернатора. Свыше 70 проц. всей продукции сельского хозяйства вывозилось в Японию.

В результате основную массу крестьянства в Корее составляли безземельные “арендаторы и малоземельные полуарендаторы. Арендная плата достигала 50-90 процентов урожая. Кроме того, крестьян душили налоги японской колониальной администрации, высокие ростовщические проценты и различные повинности в пользу помещиков.

Всего насчитывалось 52 вида налогов, из них 11 прямых. Даже по явно заниженным японским данным, в течение 1913-1917 гг. около 25 тыс. крестьян лишились своих участков за неуплату налогов («История освободительной борьбы корейского народа». Пхеньян, 1953, стр. 193.

В. И. Ленин глубоко вскрыл цель экспансионистской политики Японии в отношении Кореи: «Япония будет воевать за то, чтобы ей продолжать грабить Корею, которую она грабит с неслыханным зверством, соединяющим все новейшие изобретения техники и пыток чисто азиатских» (B. И. Л е н и н. Полное собрание сочинений, т. 42, стр. 61).

Усиление гнета японского империализма, чудовищный рост эксплуатации довели до предела нищету и страдания народных масс и толкали их на путь борьбы с империализмом. В 1919 г. в Корее возникло массовое антияпонское движение, могучей волной прокатившееся по всей стране и охватившее широкие слои корейского населения.

Японские империалисты с неслыханным зверством подавили народное восстание в Корее. По японским официальным, значительно приуменьшенным, данным, было убито 7909 человек, ранено 15961, арестовано 52770. Японцы сожгли 760 домов21.

Но ни арестами, ни казнями захватчикам не удавалось подавить корейский народ, который продолжал борьбу против колонизаторов.

После подавления восстания многие корейские патриоты эмигрировали в Россию. Эмиграция была одним из методов организации и собирания патриотических сил для борьбы за независимость.

* * *

Итак, во второй половине XIX в. началась волна эмиграции части корейцев. Основными причинами эмиграции были: а) усиление феодального гнета, произвол и беззаконие помещиков, чиновников, что приводило к обезземеливанию крестьян, к их полному обнищанию; б) гнет иностранного капитала, проникшего в Корею с целью хищнической эксплуатации природных богатств страны и получения сверхприбылей за счет бесчеловечной эксплуатации корейского народа; в) некоторые прогрессивно настроенные люди, в той или иной степени осознавшие необходимость политической борьбы с японским империализмом, эмигрировали для того, чтобы иметь возможность включиться в организацию национально-освободительной борьбы народа Кореи.

Глава вторая. Социально-экономическое положение корейских крестьян на русском Дальнем востоке

1. Корейские переселенцы и административное деление корейских селений

Первые корейские переселенцы появились в Южно- Уссурийском крае в 1863 г., когда сюда тайно прибыло 13 семей, бежавших из Кореи от невыносимой нужды и голода. 21 сентября 1863 г. начальник Новгородского пограничного поста донес военному губернатору Приморской области, что корейцы поселились на р. Тизинхэ, где прилежно занимаются хлебопашеством, и просил разрешения открыть им сбыт хлеба («Сборник историко-статистических сведений о Сибири и сопредельных с ней стран», т. 1, вып. 2. СПб., 1876, стр. 13).

Генерал-губернатор Корсаков письмом от 16 ноября 1864 г. просил военного губернатора Казакевича в виду особой важности заселения края оказывать корейцам, желающим «прочно поселиться» в пределах России, покровительство и выдавать пособие продуктами, на первое время лишь в самом необходимом размере, из экстраординарных сумм(«Сборник историко-статистических сведений о Сибири и сопредельных с ней стран», т. 1, вып. 2. СПб., 1876, стр. 13).