Очерки по истории зоологии - страница 18

Из «Физиологуса» можно было узнать презанятные вещи. Так, змеи бегут от голого человека, а прежде чем начать пить, выпускают в питье свой яд. Пантера, поевши, спит три дня, а просыпаясь, издает столь приятный запах, что звери бегут к ней со всех сторон. Молодые гадюки пожирают внутренности матери, а единороги, когда их преследуют охотники, бегут к девушкам, чтобы положить свою голову на грудь девственницы. Тень гиены мешает лаять собаке, а взгляд василиска смертелен. В Великобритании гуси родятся на деревьях, т. е. они постные. Это мнение, очевидно, пущенное когда-то монахами, было столь распространено, что понадобился особый декрет папы (Иннокентий III), чтобы заставить считать диких гусей скоромной пищей: до этого монахи спокойно ели гуся в самые постные дни.

Легковерие публики было столь велико, а авторитет «Физиологусов», пользовавшихся одобрением церкви, так силен, что даже и неглупые люди попадали впросак. Не избежал общей участи и сам Альберт, прозванный Великим, хотя он не был ни королем, ни папой, ни кандидатом в святые.

Настоящее имя этого ученого — граф Альберт фон Больштетт (Albertus Magnus, A. von Bollstett). Он родился (между 1193 и 1205 гг.) в швабском городке Лауингене и учился в Падуе. Здесь его заметили монахи-доминиканцы, стремившиеся достичь власти «над умами» и искавшие подходящих людей. Знатность, богатство, немалый ум, сильный характер — Альберт был подходящим человеком, и его сумели затащить в орден. Кельн — место «пробы» Альберта: его отправили сюда читать лекции. Успех превзошел ожидания: ученый монах покорил слушателей. Доминиканцам нужно было сделать из Альберта знаменитость, и его послали в ряд городов. Везде — лекции, везде — громкий успех. Слава росла с каждым днем. Она достигла апогея, когда Альберт явился читать лекции в Парижский университет — лучший университет тогдашнего мира. Студенты хотели слушать только этого бледного тщедушного монаха, их не могла вместить ни одна аудитория, и Альберт читал лекции просто на площади. В нем видели последнее слово науки, для него, казалось, не было тайн ни на небе, ни на земле. А он говорил о величии и всемогуществе бога, о чудесах творения, стремясь связать богословие с естественными науками и тем укрепить религию. Доминиканцы не ошиблись: положить в основу богословия не спекулятивные рассуждения метафизиков, а наблюдательные науки, через изучение природы прославить творца и тем сделать незыблемой идею этого творца, было удачной мыслью. Альберт, покоряя своим талантом оратора тысячи умов и сердец, грудами собирал камешки для фундамента, на котором должно было вырасти здание могущественной церкви.

Немало прославили Альберта и бесчисленные россказни о нем, как о колдуне и чародее. Венцом кудеснической славы Альберта была устроенная им человеческая голова — «живая», как уверяли его современники. Голова могла даже говорить, и Альберт будто бы нередко с ней совещался. Впрочем, дыма без огня не бывает: Альберт увлекался алхимией, а этого было достаточно для получения славы чародея.

Писал Альберт очень много, полное собрание его сочинений (издано впервые в 1651 г.) составило 21 том форматом в лист, что в переводе на обычный книжный формат (16 страниц в листе) даст около сотни книжек. Конечно, далеко не все приписываемое ему он написал сам. Физика, астрономия, минералогия, география, ботаника, зоология, философия, этика, логика, психология, метафизика — о чем только не писал этот человек. Неудивительно, что современники титуловали его «доктор универсальный, великий в магии, еще более великий в философии, величайший в теологии».

Зоология Альберта^>[5] — смесь заимствований из Аристотеля, Плиния, других ученых античного мира, а также Фомы из Кантимпрэ и пресловутого «Физиологуса». Есть главы («книги») общего содержания, есть описания животных. Собственные наблюдения в большинстве малоудачны: Альберт ошибается даже при подсчете ног у мухи или зубов у оленя. Его анатомические знания: сухожилия идут от сердца (оно трехполостное), мозг — холодный и жидкий и т. д. Правда, поклонники «универсального доктора» пытались приписать ему даже позвоночную теорию черепа (например Пуше, 1853), но оснований для этого нет: подвижность частей лица еще не есть «позвоночная теория». Да и откуда бы взялась такая мысль у Альберта, изучавшего анатомию и зоологию почти исключительно по книгам?