Очерки по истории зоологии - страница 20
»>[7] он пробовал создать стройную систему мировоззрения, а чтобы дать ответы на все вопросы современности, использовал одинаково и сочинения Аристотеля и евангелие. Живая природа мало интересовала Аквината, — он подробно останавливается только на проблеме разума и инстинкта. Впрочем, была еще проблема полузоологического характера, которой он занялся: длиннейшее рассуждение о том, как питаются, переваривают пищу и спят… ангелы.
Если в XIV в. естественные науки в целом и сделали крупный шаг вперед, то зоология продолжала топтаться на месте и дальше пересказов Аристотеля не шла. Правда, «Книга природы»>[8] была написана на немецком языке (первая книга по естествознанию, написанная на живом языке), но, более доступная публике, она не сделалась от этого лучше. Автор «Книги природы» — Конрад фон Мегенберг (Conrad von Megenberg, 1309–1374). Он учился в Германии и Париже, читал лекции в Вене, а потом перебрался в Регенсбург, где и появилось его объемистое сочинение (1350).
Сказочные обитатели моря (Мегенберг, 1475).
Конечно, оно не было оригинальным, в основу лег написанный сто лет назад (1250) трактат Фомы из Кантимпрэ (Thomas Cantimpratensis, ? 1210–1263) «О природе вещей». Фома пытался дать естественное объяснение явлениям природы, но не противореча церкви. Он использовал материалы Аристотеля, Плиния, Теофраста, Галена и других, не пренебрег и «Физиологусом». Зоология в этом трактате представлена довольно богато: описаны свыше 450 видов животных, разделенных на четвероногих, птиц, рыб, змей, червей и морских чудовищ (летучие мыши попали к птицам, среди змей оказались скорпионы, тарантул и сколопендра). Раздел «морские чудовища» самый забавный: тут и рыбы, и дельфин, и осьминог, и черепаха…
Текст «О природе вещей» и лег в основу «Книги природы». Правда, Мегенберг сократил его, исправил часть уже очень явных ошибок, привел свои личные наблюдения, позаимствовал кое-что и у других авторов. Описания животных расположены в алфавитном порядке: пожалуй, это даже лучше ералаша, подносимого под видом «системы». Приведено немало сказок, но кое-где автор оговаривается: «Я этому не верю».
«Книга природы» пользовалась невероятным успехом. Ее переписывали столько раз, что рукописные экземпляры насчитываются чуть ли не сотнями. После изобретения книгопечатания она была издана до 1500 г. (т. е. на протяжении всего 50 лет) шесть раз. Секрет успеха — немецкий язык книги, сделавшейся поэтому доступной любому грамотному немцу. Немножко своего, много чужого, а главное — горы суеверий, чудовища, волшебство, заставляющее дрожать от страха по ночам, смесь жуткого невежества с местами умной критикой, — книга эта могла бы с полным правом называться и «Книга-зеркало»: в ней отражены все особенности ее века, кануна нового естествознания.
«Морские монахи»
Гуманизм родился в Италии, художники слова — Данте, Петрарка, Боккаччо — вожди его в эпоху раннего Возрождения. Порвать с схоластикой, через античные науку и искусство притти к новой жизни, освободиться от ига теологии — цели были прекрасны. Аристотель-философ оказался в числе «гонимых». Платон с его миром «идей» — вот кем увлекаются гуманисты.
XV и XVI вв. принято называть эпохой Возрождения: возродился интерес к античной науке и античному искусству. Конечно, возрождение это было очень условным, — и до того античный Рим не был таинственным незнакомцем, а Вергилия почитали наравне с святыми отцами церкви. Петрарка на сотню лет обогнал это «кватроченто» (XV в. в Италии), а до него было еще «арабское возрождение», были и другие. Но эта вспышка особенно сильна: движение эпохи Возрождения, продолжившее и развившее «век Петрарки», сняло с людей наложенное на них средневековым христианством проклятие «первородного греха». Это освобождение вызвало расцвет искусства, и оно не могло не отозваться на развитии науки.
Было бы, однако, большой ошибкой думать, что вместе с греческими рукописями на Запад пришли и дни «солнечной Эллады». Нет! Чадный дым костров затягивал голубое небо Возрождения, соловьи замолкали от света факелов и топота ног грубых стражников, которых вели с собой монахи; сердца замирали при стуке в дверь соседа и несущих смерть словах «во имя божие». Уже не первое столетие горели костры, — еще Августин предлагал этого рода лечение для еретиков. В XV и XVI вв. деятельность инквизиции была усилена: церковь теперь боролась не только за власть, — церкви католической грозило уничтожение.