Очерки жизни и быта нижегородцев в начале XX века. 1900-1916 - страница 16
Меры ограждения от несчастных случаев, которых требовал закон, на Сормовском заводе в первые годы XX века, выражаясь языком официальных отчетов завода Правлению Акционерного общества, «заставляли желать лучшего». Но рабочие говорили проще: «Никуда эти меры не годятся». При этом рабочие, если даже и не были полностью правы, то, во всяком случае, были ближе к истине, чем заводская администрация.
В проспекте, изданном в юбилейном для завода 1899 году, много и хвалебно говорилось о напольных покрытиях в заводских цехах, их даже называли последним словом техники: «…асфальтовые полы в вагонных мастерских, цементные — на электрической станции, чугунные — в бандажной, ковочном и железопрокатном цехах; деревянные торцовые — в паровозомеханическом, в полускатном и паровозокотельном; деревянные доснятые — в лесопилке и в цехах модельном и механико-судовом; деревянные паркетные — в конторских помещениях, земляные — в кузнице и в фасонно-сталечугуннолитейных цехах…»
Но о вентиляции в помещениях говорилось, наоборот, очень кратко: «…в меднолитейном и арматурном цехах устроена электрическая вентиляция, в прочих цехах она достигается естественным путем через открытые двери, окна и фортки».
Очень мало внимания обращала заводская администрация и на ограждение кожухами, щитами или перилами опасных площадок около печей, машин и двигательных механизмов. Цеховые начальники считали достаточным сделать устное наставление каждому рабочему. Советами: «Будь осторожен!» и «Смотри в оба!» — дело большей частью и ограничивалось.
Мастера, ответственные в определенной мере за безопасность работ на своем участке, импровизировали, насколько хватало смекалки. Об одном таком случае сообщала губернская газета:
«…В кузнечном цехе „рубят“ сталь. Двухпудовая кувалда, описывая полукруг над головой молотобойца, грузно падает на зубило, щелкает и снова взлетает кверху. Вокруг шум, лязг и десятки мелькающих и снующих рабочих.
— Не выйти ли рубить на волю? — спрашивает кузнец подвернувшегося мастера, — не поранило бы кого…
— Ничего, — говорит мастер и берет в руки валявшуюся у входа метлу, — чай, сойдет.
Мастер накладывает метлу на отрубаемый клин… Тем и закончилась принятая им „мера предосторожности“».
При таких условиях не удивительно, что число несчастных случаев на Сормовском заводе не обнаруживало тенденции к снижению. Только особо тяжелые случаи производственных травм освещались нижегородскими газетами, становясь объектом некоторого внимания местной общественности.
«27 октября 1901 года слесарь Василий Антонов, работая около машины, называемой в сормовском быту „крылаткой“, и пуская в ход один из приводов, снял с него ремень и неосторожно надвинул на него муфту. В этот момент колесом привода, не огражденного кожухом, прихватило рабочего за рубашку, завертело на ремне и затем с такой силой несколько раз отбрасывало его к потолку, что раздробило ему, пока остановили ход механизма, все лицо, голову и левую ногу; снят был Василий Антонов с ремня уже в предсмертной агонии…»
«1 марта 1901 года трое рабочих паровозостроительного цеха на ручной вагонетке везли из паровозомодельного цеха в склад 13 железных листов, весом до 75 пудов. Во время движения, неисправная в колесах, вагонетка сошла с рельс и съехавшие с нее листы одному из рабочих — Тимофею Пахомову, переломили правое бедро, и нанесли сильные ушибы стопы и голени. Полученные повреждения заводским врачом М. А. Кармановым признаны тяжкими…»
«17 декабря 1902 года, в котельном цехе завода, обрубщик Петр Песков, работая вместе с другими по подъему козла для перемены старого штока у парового котла, был придавлен слабо державшимися подпорками. Пострадавший отправлен в заводскую больницу, где его положение найдено опасным для жизни».
«Несчастный случай произошел в сталелитейном цехе завода в ночь с 24 на 25 июня 1903 года. Рабочие цеха катили нагруженную скрапом (железные отходы после плавки металла… — Д.С.) тележку, сверху скрапа лежала, в нарушение предписаний инспекции, тяжелая изложница, весом в 60 пудов. Во время хода тележки изложница упала и придавила собою одного из рабочих — Филиппа Васильева. Несчастного освободили из-под изложницы еще с признаками жизни, но на пути в приемный покой он скончался…»