Очищение молитвой - страница 4

Пётр Василич, войдя, сел на диванчик рядом с Фёдором, взял его руками за плечи.

— Ну, Слава Богу, пришли, Федя. Кидай в окно окурок-то свой уже и давай, рассказывай.

— Да уж, расскажу я вам… Короче, чтобы не томить — сразу о главном. — начал свой отчёт Фёдор. — С одной стороны — зря сходили. Людей в Лихославле нет, в общем. Это сразу видно — город мёртвый, и мёртвый давно. За день много искали — ничего. — предвосхитил Федя немой вопрос священника, который уж было поднял перст. — Вот так вот.

Пётр Василич и батюшка значительно посмотрели друг на друга. Надежда, что в отдалённом от их мест Лихославле — маленьком городке — люди, кто остался, должны были тоже организоваться как-то, теперь растаяла. Очередной рейд лесных — и снова то же, людей нет… Фёдор налил чашку чая и подошёл к карте области, висящей на стене со времён колхоза.

— Но есть и другое дело. — подмигнул старикам Фёдор. — Мы там пока шарили по городу, забрели на лесопилку одну.

— И что? — в надежде Пётр Василич привстал с диванчика.

— Вот. А там большой гараж, нетронутый. «Сибирский цирюльник» финский, целый, стоит. Краз военный и Камаз полноприводный, армейский, с будкой. На первый взгляд — всё целое. Мы особо не шарили, сами понимаете. И ещё — во дворе полуприцеп стоит, он у них видимо как заправка использовался, трёхосный. Почти полный. — Фёдор цокнул языком и опять подмигнул старикам — Соляра. Вот что нащёлкали — передал Петру Василичу маленький фотоаппарат, который обычно брал с собой в рейды. Федя уважал наглядность — ну и до кучи, собирал коллекцию снимков, так сказать, знаков времени. Старшие внимательно рассматривали отфотографированное лесными на крошечном экранчике, щурились по привычке, оставшейся от своей близорукости, дальнозоркости или что там ещё у кого было раньше по глазам.

— Куш солидный. — продолжал Фёдор. — Но и затрат требует соответственных. Я вот что думаю… Откладывать тут нечего. Лето уже на пороге, так? — а топлива на технику уже меньше расчетного. Техника, что там — тоже не лишняя. Кстати, пара тракторов приличных, тоже пока шарили там, на навигашку занесли, где стоят. — Старики дружно закивали головами, соглашаясь с ходом мыслей Фёдора. — Поэтому мужиков собирать надо, техников. Планировать это надо уже сейчас, плюс — готовить добро, что им с собой брать — генераторы там, ещё что. Короче, думаю, надо за Сашей Волковым послать сейчас, и про это с ним думать уже, так правильно будет. Дальше — и я потом расскажу почему — человек пятнадцать бойцов надо слать с техниками. Патроны нужны будут — но и в Лихославле, как я знаю, охотничий магазин раньше был. Мы не дошли, а проверить и вытащить оттуда если что осталось — жизненно важно. — Старики снова закивали головами. — Потом. Тягач наш надо готовить, а к нему трактор. Американец может застрять, сесть с бочкой, дорога — разбита совсем, так вот. Без трактора, думаю, бочку ему не протащить.

— А тягач-то, кстати, Саша надумал ремонтировать, я слышал. Чего-то там с ним у них, не знаю. А что собирался — да, то мне говорил он. На сходе сельском — вот, в прошлую пятницу. — пояснил Пётр Василич.

— Ну это надо решать, короче, сами понимаете. — продолжал Фёдор. — Если начали уж — пускай торопится тогда. А лучше уже потом, как припрём. Хотя я не знаю, чего у них там. Опять Саню бы сюда…

Пётр Василич, хлопнул ладонями по коленям и пошёл на выход. — Пошлю уже за ним.

Фёдор снова закурил.

— Федя, ну что ты как паровоз, ей-Богу! — всплеснул руками батюшка.

— Да на нерве весь, Отец Паисий! — ответил Фёдор и сплюнул в окно. — Устали как черти, прости Господи! И, как видите, тут тоже торопиться надо. Башка кругом.

— Не башка, но голова! Фёдор — уж ты-то! Уже на глазах всё, и слепые уверовали, а вас в грех-то как тянет прямо. — повёл обоими руками вниз батюшка, показывая как конкретно и куда всех тянет в грех. — Следи за языком, сынок. Сейчас всё важно, поверь старику.

— Да, батюшка, конечно. Да всё срываюсь на пустом месте. Грех один.

— А я тебя как учил? Да — все не без греха. Тонем прямо. А ты согрешил — покайся. Иисусову почитай побольше. Правилом, что назначил тебе — не брезгуешь?