Ода контрразведке - страница 7

Главная тяжесть в противостоянии с коварным врагом всегда ложилась на органы контрразведки. При этом задачи, которые возникали перед чекистами, были порой самыми неожиданными. Иной раз даже казалось, что приходится выступать против самого прародителя зла…

Отыщи мне лунный камень,

Талисман моей любви,

Над землей, за облаками,

На луне, в любой дали.

Отломи кусочек с края

Самой грустной из планет,

Подари мне лунный камень,

Подари мне лунный свет.

Инна Кашежева

Когда в 1975 году я оканчивал 10-й класс школы, то не испытывал особых колебаний, куда поступать. Я жил в двух кварталах ходьбы от МГУ, а там учился мой друг Андрей Габелко, который годом раньше приехал из Германии и поступил на физфак – отец Андрея был большим начальником в системе внешней разведки КГБ СССР. Я частенько бывал у них дома на 3-й Фрунзенской, чтобы обсудить последние новости из мира рок-музыки и послушать, как на прекрасной Hi-Fi стереоаппаратуре The Fisher звучит Jesus Christ Superstar или последний альбом, скажем, шотландской группы Nazareth с легендарной композицией Not Faking It (перевод мой. – А.В.):

У Андрея были все необходимые для поступления в МГУ пособия по математике, и я порой сутками просиживал за решением задач, испытывая азарт разведчика, ведущего сложную оперативную игру со спецслужбами противника. Это покруче, чем шахматы! Но вот, взявшись за физику, я понял – здесь меня ждет провал. И решил сменить легенду, выбрав на этот раз геологический факультет. Химию я знал неплохо, да к тому же недалеко от Андрея жила заместитель декана химфака, и мы с моим другом Ренатом Сейфуль-Мулюковым – племянником знаменитого журналиста-международника и арабиста Фарида Сейфуль-Мулюкова – получили у нее исчерпывающие консультации, так что химию мы сдали на отлично и поступили на геофак МГУ.

В группе у нас как-то сразу сложилась команда из четырех неразлучных друзей. Все мы – Сергей Шабунин, Саша Тихомиров, Алексей Костин и я – были москвичами, жили недалеко от МГУ и очень любили походы, так что уже в первые зимние каникулы оказались на дополнительной практике в Закарпатье, а после первой летней практики в Крыму в августе 1976 года отправились на Кольский полуостров, в Ловозеро.

Сосватал нас в эту поездку наш староста группы Сергей Фролов. Рабфаковец, отслуживший в армии, настоящий атлет, полярный геолог, он был лет на десять старше нас и приехал в Москву из Воркуты. В те годы мы и не знали, что он участвовал в съемках художественного фильма «Территория» по одноименной культовой повести Олега Куваева. Съемки проходили на Полярном Урале, и главную роль исполнял Донатас Банионис – мой любимый актер, замечательно сыгравший Конона Трофимовича Молодого (полковника Лонсдейла) в советском шпионском детективе «Мёртвый сезон». Банионис бывал у Молодых в доме на Мосфильмовской, и мы с моими друзьями Сашей Громовым и Костей Мищенко его там встречали.

В прошлом году Сергей Фролов прислал мне свои воспоминания, отрывок из которых мне хотелось бы здесь привести: «Полной неожиданностью для меня явилось появление Донатаса Баниониса в сопровождении женщины. На этот раз он был облачён в брезентовый плащ, такие же штаны, накомарник и болотные сапоги. Ну, наш человек. Он кратко представил нам свою спутницу: “Моя супруга, Она”… С радостью Донатас выхватил свой рюкзак из кабины тягача и весело сделал всем прощальную отмашку… Мы быстро установили палатки, таган, соорудили из камней подобие стола и несколько “табуретов”… Я тут же сделал ему комплимент, что не ожидал от утонченного интеллигента такой сноровки. “Ну, что Вы, Серёжа, я же вырос в деревне, да и сейчас не чураюсь ручного труда, стараюсь по дому всё делать сам”, – прозвучало в ответ… Оставив его колдовать с огнём, прихватив большой чайник, я отправился к ближайшему ручью за водой. Над самым дном под крупными камнями серебрились рыбные хвостики, вызвав у меня учащение дыхания и сердцебиения… Никакой драгоценный камень не может выглядеть так прекрасно, как сверкающее на твоей ладони тельце 8—10 сантиметрового хариузенка… Уже прихлёбывая чай Донатас, излучая полное довольство, высказал свою оценку: “Серёжа, давно не ел такой вкуснятины, спасибо тебе. Нет правда, правда – это волшебное блюдо. Шпроты – жалкое подобие, никакого сравнения”… Я сразу принялся за разделку улова, а Донатас зашёл в одну из палаток и вскоре появился из неё преобразившимся: в добротном спортивном костюме и кроссовках, тщательно причесанный, со счастливой улыбкой на губах: “Знаете Серёжа, я давно не испытывал такой “щенячей” радости. Правда, как в детстве – мы должны это обязательно отметить”. Под мышкой у него торчал свёрток. Бережно сняв обёртку, он любовно огладил бок бутыли и отрекомендовал: “Можжевеловка, производится только в Паневежисе – это городок в Литве, где мы с Оной проживаем. Небольшой, уютный, по-своему милый, нам нравится. И служим мы в тамошнем драматическом театре вместе, в замечательном коллективе. А вот этот божественный напиток готовит один из наших реквизиторов, нигде больше такого нет. Да что говорить, надо уже пробовать”… Подняв кружку на уровень груди, с чувством произнёс: “Я хочу выпить за этот удивительный край, его уникальную красоту, полную контрастов и таящих в себе такие чудеса, – и он рукой с зажатым в ней хвостом обвёл окрестности, – а главное чудо – это люди, посвятившие свою жизнь служению этому краю”. Мы чокнулись, выпили, закусили, обнялись, присели и одновременно заговорили. Я о вкусе напитка, а Донатас о вкусе закуски, но оба в превосходных тонах… Разгадав моё намерение расположиться на ночь у костра, Донатас притащил свой спальник и привычную уже для него доху, взглянул на меня, как бы спрашивая разрешения. Поблагодарив улыбкой, он с заговорщицким видом вынул из спальника заветную “бутылочку” можжевеловки и, получив молчаливое согласие, плеснул на донышко кружек, пояснив: “У нас это называется ночной колпак”. Тихонько чокнувшись, мы улеглись».