Одержимая Пепа - страница 5

Погрузив покупки в машину, Стенин задумался, нужно ли ещё что-нибудь купить? Рассудил, что нет, приобрёл, кажется, всё необходимое. Теперь оставалось сделать главное: забрать Пелагею. Вдруг её не окажется дома? Или она станет активно сопротивляться и поднимет шум? Да, увы, его план вполне может сорваться, но он был настроен оптимистично. Отчего-то ему казалось, что сегодня удача на его стороне и, возможно, эту уверенность питало то, что впервые за долгое время он не мучился от головных болей и чувствовал себя превосходно. Будто помолодел на десяток лет. Ему вспомнилась фраза Аристотеля: «Движение — это жизнь». Стенин её перефразировал: «Активная деятельность — это жизнь», и его хорошее самочувствие было тому свидетельством.

Сев за руль, он закрыл глаза и подумал о том, как провёл последние несколько лет. Чем он всё это время занимался? Мастерил кормушки для птиц, совершал прогулки по лесу, ходил на рыбалку, ездил за покупками в город... а больше, в общем-то, ничего и не делал. Прозябал. По вечерам устраивался на диване и пялился в телевизор, смотрел тупые ток-шоу и сериалы. Куда подевался былой активный полковник? Растворился в скучной обыденности, от него остались лишь осанка да командный голос. Раньше о чём-то мечтал, строил планы на будущее, а теперь...

«Стоп! — приказал он себе, открыв глаза. — Хватит! Не то голова опять заболит от таких мыслей».

Резко выдохнув, Стенин завёл двигатель и поехал к дому Пелагеи Пашиной.

Она проживала в старом районе города. Всё здесь выглядело обветшалым, даже деревья во дворах. Качели и горки на детских площадках казались декорациями к фильму про пост апокалипсис, кустарник вокруг палисадников был неопрятен, фонарные столбы походили на обугленные спички.

Едва заехав во двор возле дома Пелагеи, Стенин увидел ковыляющую по снежному месиву древнюю старуху, и подумал, что она словно олицетворение этого забытого городскими властями района. Во время службы в милиции он со своими оперативниками часто сюда наведывался. Ему вспомнилось, что вон в той «хрущёвке», в квартире на третьем этаже, был когда-то наркоманский притон. А вон в том доме пьяный мужик зарубил топором жену и маленького сына. А неподалёку, в гараже, он, полковник Лев Стенин, застрелил Отсекателя. Да, с этим районом в основном были связаны только плохие воспоминания. И ему хотелось поскорее сделать то, что задумал и свалить отсюда.

Он припарковал машину возле крайнего подъезда «хрущёвки», вышел и посмотрел на окна квартиры на первом этаже. Там обитала Пелагея, там она день за днём активно сокращала свою жизнь дешёвым пойлом. Стенин не раз сюда приезжал, так же как сейчас глядел на эти окна. Он наблюдал за Пепой с тех пор, как убил её отца. Раньше ему в этом помогал оперативник Алексей Рыбин. Тот на разных этапах жизни Пелагеи выяснял, как у неё идут дела, и докладывал Стенину. Зачем полковнику всё это было нужно? Долгое время он и сам бы не мог ответить на этот вопрос, а потом осознал: ему просто очень хотелось, чтобы у этой девчонки всё было хорошо. Слишком уж сильно её ударила судьба, такое не каждый выдержит.

И то, как она держалась, его даже в какой-то степени восхищало. Пелагея была сильной. Спиваться стала лишь после того, как ей двадцать исполнилось.

Она училась во втором классе, когда отца не стало. Опеку над ней взяла бабушка. Мать бросила семью давно, насколько знал Стенин, та умотала за бугор с каким-то хахалем. Пелагея росла, но клеймо «дочь маньяка» не тускнело; люди её чурались, а некоторые относились к девчонке так, словно это не отец, а она была серийным убийцей. Однако Пепа всё же умудрялась идти по жизни с высоко поднятой головой; тем, кто её ненавидел, она глядела в глаза уверенно, бросая им вызов. Ей приходилось драться в школе, а потом и в училище. Она как умела противостояла враждебному миру. И вопреки здравому смыслу, даже фамилию не поменяла и не уехала из города, в котором когда-то зверствовал её отец, Фёдор Пашин, Отсекатель. Да, бунтарство Пелагеи вызывало у Стенина восхищение, но в то же время он видел в этом бунтарстве что-то ненормальное, потому что оно было на грани. Это как жить с оголёнными нервами, стиснув зубы от нескончаемой боли, но, не позволяя себе даже тихого стона. Сдалась ли она, когда подружилась с алкоголем? Стенин в этом не был уверен. Возможно, постоянные пьянки тоже являлись своеобразным протестом, выражением презрения к враждебному миру. Быть может, как озлобленный изгой, она выбрала именно такую тактику — тактику, ведущую к самоуничтожению. Пепа, словно бы кричала этому миру: «Пошёл ты на хер, я ухожу! Ухожу в пьяном угаре, весело, ни о чём не жалея!»