Одержимость - страница 12

Не зная, что делать — ждать Слоана или ехать домой, Кэт начала дальше осматривать помещение. Над камином висел LED-телевизор. Для большего удобства Слоана и его друзей кожаный диван и несколько стульев были расставлены вокруг изысканного ковра, который, вероятно, соперничал по стоимости с ее квартирой. У всей комнаты было ощущение расслабленного богатства.

Кэт вернулась на кухню и обнаружила кладовку. Что ж, пока она здесь, то использует кухню по прямому назначению. Кэт нашла муку, сахар, разрыхлитель, корицу и растительное масло. Вот если бы она могла еще раздобыть молоко, сливочное масло и…

— Привет, красавица.

Девушка резко обернулась, и не ожидающее такого подвоха, правое колено предательски подогнулось. Кэт ухватилась за ближайшую полку, чтобы не упасть.

— О! — Тяжело вздохнув, она увидела высокого худого мужчину, устало прислонившегося к дверному косяку.

— Меня зовут Дрейк. А ты?

Ее сердце бешено колотилось, но она вспомнила, что у Слоана гостит друг.

— Кэт. Я, эм, Слоана… — Черт, как же ей представиться? — Подруга.

— Знаешь, Кэт, у тебя такой вид, словно тебя загнали в угол. Выходи уже из этой кладовки. — Он медленно отошел.

Кэт нахмурилась. Слоан говорил, что Дрейк не здоров.

— Просто Вы напугали меня. — Неужели Слоан рассказал Дрейку о ее приступах?

— Ты собиралась что-то испечь.

— Кексы с черникой. Вы не знаете, есть ли у Слоана свежие или замороженные ягоды? — Сколько же лет Дрейку? Он почти такой же высокий, как и Слоан, но старше и гораздо худее. А его желтоватый цвет лица говорил о том, что он не просто не здоров, а очень болен.

— В морозилке. — Его глаза загорелись. — Ты действительно собираешься делать кексы с черникой? Сейчас?

— А Вы любите кексы?

— Да, черт возьми. — Дрейк открыл огромный морозильник стального цвета и вытащил пакет черники. — Говори, что делать. За свою помощь хочу получить немного кексов.

— Конечно. — Впервые за это утро ее наполнила энергия. — Вы любите печь?

— Я люблю есть. По крайней мере, обожал до клятой химиотерапии и облучений. А потом Слоан нанял команду медсестер и диетологов, и, клянусь, они лишают меня этой радости. — Дрейк с раздражением дернул головой.

Химия. Облучение. Рак. Слова эхом прозвучали в ее голове. Слоан был достаточно близок с этим мужчиной, чтобы впустить его в свой дом. Он нанял специалистов, чтобы помочь Дрейку. Когда-то она беспокоилась, что Слоану не на кого положиться, а теперь подозревала, что положились на него.

Она ведь все делает правильно? Некоторые люди придерживаются специальных диет, полагая, что это поможет организму бороться с болезнями. Они делают все, что дает им чувствовать себя сильнее. Может, она переступила черту?

— Наверное, это плохая идея.

Мужчина тяжело опустился на табурет, выглядя так, словно Кэт пнула его, как собаку.

— Что, не будет никаких кексов? Ни одного?

Черт подери! Она — дура.

— Я постараюсь, но Слоан может... э-э... Возможно, мне придется уйти. — Она не имела права разглашать личную информацию. Приняв решение, Кэт осмотрела шкафы в поисках необходимых ей предметов. Поставив муку и сахар перед Дрейком, она попросила его отмерить нужные пропорции.

— Он может подождать, а вот я хочу кексы.

Кэт усмехнулась.

— Как давно вы знакомы со Слоаном?

— Так давненько. Лет пятнадцать, наверное. И я вот не могу понять, почему ты здесь одна. Он убежал в спортзал или на работу и бросил тебя?

Кэт покачала головой и протянула ему формочки.

— Он в душе. А я решила приготовить завтрак. — Это была не совсем правда: она чувствовала себя не в своей тарелке, что и привело ее на кухню. — Хотя, не знаю, ест ли он по утрам вообще. — Она добавила чернику в тесто. — Особенно углеводы и жир... Слоан, держит себя в форме.

— Форме? Да мальчик тренируется, как демон. Обычно он в зале спозаранку, да и после работы часто заезжает размяться.

Сунув кексы в разогретую духовку, она посмотрела на Дрейка.

— Тренируется? Он же больше не...

— Кэт?

Она обернулась на голос Слоана, ударившись о столешницу.

Мужчина быстро вошел в кухню, одетый в шикарный костюм и с мрачным выражением лица.

— Ты здесь.

Ей потребовались силы, чтобы высказать все, что хотелось сказать. Еле сдерживаясь, она произнесла: