Одержимость - страница 5

и несколько толстых белых свечей. После того как он зажег все свечи, молодой священник взял соль и старательно насыпал ею полосу у порога спальни, затем оставил по щепотке в каждом из четырех углов комнаты.

– Бриджет, – пробормотал монсеньор, не глядя на нее.

Она вздрогнула от неожиданности.

– Что?

– Ты помнишь, о чем мы говорили?

В мозгу Бриджет всплыли правила, которые он вдалбливал в нее последние несколько недель. Предупреждения, тренировки, объяснение тех вещей, в существование которых она не могла поверить.

– Думаю, да.

– Думаешь? – Монсеньор медленно повернулся к ней и повторил вопрос. – Ты помнишь, о чем мы говорили?

У Бриджет пересохло во рту.

– Да, монсеньор.

– Отлично. – Монсеньор прижал крест к груди и шагнул в сторону фигуры, лежащей на постели. – Давайте начнем.

КОМНАТУ ЗАПОЛНИЛ ГЛУБОКИЙ ГОЛОС МОНСЕНЬОРА.

– Я приказываю тебе, нечистый дух, покинуть эту слугу Божью вместе со всеми своими приспешниками.

Глаза миссис Лонг распахнулись, и черные пустые зрачки просканировали комнату, спокойно пройдясь по всем присутствующим, после чего остановились на монсеньоре. Это был не мягкий взгляд старушки, он был крадущимся, как у змеи оценивающей свою жертву. Потрескавшиеся губы исказились в гримасе, и она выгнула спину.

– Как покорный слуга Спасителя, я приказываю повиноваться мне, – продолжил монсеньор.

– Лжец, – зашипела миссис Лонг, качая головой вперед-назад. – Лжец, лжец, лжец.

Монсеньор прищурился.

– Он дал мне силу одолеть змей и скорпионов, чтобы сокрушить власть твоего повелителя.

Миссис Лонг села и запрыгала на кровати.

– Лжец, лжец, лжец. Он лжец, лжец. Думает, что может лгать нам, но мы знаем все о лжи, лжи.

Монсеньор уверенно стоял на другой стороне кровати. Он совсем не выглядел испуганным, в отличие от Бриджет, которая до боли сжала зубы, чтобы не лишиться остатков своего ланча. Он наградил Бриджет легким кивком, заверяя ее, что все под контролем.

Женщина ткнула в него длинным, кривым пальцем.

– Мы знаем тебя. Мы знаем тебя.

– Изыди, искуситель, – произнес монсеньор. – Изыди, искуситель, исполненный лжи и хитрости.

– Мы знаем, что ты собой представляешь.

– Я слуга Господа.

– Лжец, лжец.

Монсеньор Рено положил правую руку на лоб миссис Лонг, держа крест у нее перед глазами.

– Узри крест Господа. Узри, ты – вражеская сила.

Миссис Лонг скривила губы и снова зашипела.

Волоски на руках Бриджет встали дыбом. Теперь это было лицо зла. Это было что-то, с чем боролись монсеньор и отец Сантос. Не она.

– Изыди, раб. Возвращайся к своему повелителю.

Зарычав, миссис Лонг вытянула перед собой руки, ударяя монсеньора прямо в грудь. Он пролетел через комнату и врезался в дальнюю стену, где повис, прикованный к стене невидимой силой. Бриджет закричала.

– Ты ничего не знаешь о Повелителе, – сказала миссис Лонг или то, что находилось в миссис Лонг. Голос изменился. Он стал глубоким, скрипучим, но определенно мужским, сопровождающийся рычанием, зарождающимся глубоко в ее теле.

Монсеньор резко рухнул на пол. Бриджет начала двигаться к нему, но он поднял руку.

– Я в порядке, Бриджет. Эта мерзкая сущность и ее повелитель не могут причинить мне вред.

Миссис Лонг провела сухим языком по своим губам.

– У него есть такая сила, о которой ты можешь только мечтать.

Монсеньор встал на ноги; он не показывал ни капли сомнения.

– Отец Сантос, масло.

Молодой священник извлек священный предмет и вытащил из графина пробку. Монсеньор окунул большой палец в священное масло и начертил крест на горле миссис Лонг.

– Нет, нет, нет, нет, нет, – плакала миссис Лонг, корчась на кровати.

– In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti[6], – закричал Монсеньор. Он направил большой палец на ее лоб. – In nomine Patris. Et Filii.

– Предатель, – завизжала женщина.

– Et Spiritus Sancti.

– Неееет... – миссис Лонг задохнулась от крика, когда Монсеньор прижал большой палец к ее лбу. Пожилая женщина выгнула живот, затем упала спиной на матрас, глаза закрылись, тело поникло.

Все оставались на местах.

Потрясающе.

– Это все? – с надеждой спросила Бриджет.

Монсеньор утихомирил ее.

– Какое правило номер четыре?

– Не теряй бдительности, – прилежно повторила Бриджет. Боковым зрением она заметила, что отец Сантос снова пишет заметки.