Одержимые - страница 39
– Герцог уже несколько дней не выходил из дому! – крикнули из толпы. Лерой узнал голос Глены.
– Это правда! Герцог не покидал своего поместья, мы все можем это доказать! – выкрикнул Рэм, делая шаг вперед. Толпа зашумела, и стражники забеспокоились, потому что их было всего пятеро, а слуг – около тридцати.
– Именем короля! – стараясь угомонить толпу, прокричал главный стражник. Но это было тщетно. Слуги слишком любили своего герцога.
Лерой переглянулся с Гленой и еле заметно кивнул. Он великолепно знал, на что способна его прислуга.
– Вы не понимаете – он преступник!
– Защитим нашего герцога! – воинственно воскликнул Рэм и первым метнул нож. Нож попал в незащищенную шею одного из стражников. Тот сполз на пол, и тут же началась борьба.
Лерой нанес несколько точных ударов и почти без проблем высвободился. Прихожая наполнилась звуками битвы. Не сомневаясь в том, на чьей стороне окажется победа, как и в том, что ему следует немедленно бежать и скрыться, Глэнсвуд прошмыгнул в выломанную дверь и оказался на улице. На полпути к лесу он услышал, что его окликнули, и остановился. За ним бежал Рэм с длинным худым мешком в одной руке и кухонным тесаком в другой. Лерой бросился ему навстречу.
– Мой герцог! Возьмите, здесь немного еды, мама собрала для Вас, а это – чтобы защищаться в лесу от хищников.
– Спасибо, Рэм, и маме твоей передай спасибо! Вы их перебили?
– Один спрятался на чердаке, но когда я убегал, дверь уже выламывали.
– Рэм, позаботься о Герберте. Спрячь его где-нибудь, в подвале, не знаю, где угодно, лишь бы его никто не нашел! И корми его! Не забывай.
– Мой герцог, что нам делать, когда придут следующие стражники?
– Не знаю, Рэм… По возможности держите оборону дома, а если поймете, что не сумеете, спасайте свои жизни.
– Вы нас освобождаете, мой герцог?!
– Вы должны меня дождаться! Я вернусь и притащу этого мерзавца, который убил Ловетт и подставил меня, прямо в этом мешке! Я докажу им, что я не виновен. Беги, Рэм!
На этом они расстались, и герцог уже спустя минуту скрылся в лесу. В мешке, наспех собранном Гленой для него (славная женщина, снова подумал Лерой), оказался запас пищи не более чем на два дня, а также фляга с водой. Мешок был несоразмерно большой для такого скудного груза, но, видно, ничего поменьше в тот момент Глене под руку не попалось.
Глэнсвуд оборудовал себе лежбище из травы и веток в небольшой низине недалеко от реки и поужинал. Затем он проверил лезвие кухонного тесака, которым рубят свиное мясо вместе с хрящами и костями. Оно оказалось достаточно острым. Сегодняшняя ночь станет решающей для него и его отражения. Только один из них выживет. Проклятие исполнится.
Взошла луна и осветила верхушки старых деревьев. Сквозь редкие сосны яркий голубой свет проникал до самой земли. Герцог с тесаком в руках ожидал двойника. Он жаждал отомстить ему за причиненную обиду и боль, за смерть Ловетт, за то, что гость из зазеркалья опорочил его доброе имя, лишил его дома, возможности жить спокойной жизнью.
«Проклятая старуха, проклятое отражение! Никакой больше жалости, никаких пафосных речей и траты времени на пустую болтовню! Я лучше сам стану отражением, чем позволю спокойно ходить по этой земле тому, кто принес мне столько страданий. Бедная Ловетт, бедная моя Ловетт… Я так любил тебя, и именно из-за моей любви ты погибла. Я отомщу за твою смерть и предотвращу новые смерти. Я задушу его, я отрублю ему голову, руки, ноги, и по кускам выброшу его в реку!»
Лерой испугался собственных мыслей – уж слишком они были кровожадными, непривычно жестокими. Он никогда еще за всю жизнь не испытывал подобной ненависти, и отчего-то его это испугало. Было важно оставаться прежним, прежним Лероем, было важно не измениться, увериться в том, что он – это все еще он, а не кто-то другой. Иначе оно может победить. В этом нет сомнения.
Оно явилось за полночь, предстало в свете луны, молча, со злорадным оскалом на лице. Герцог бесстрашно поднялся на ноги, крепко сжимая ручку тесака, расправил плечи, поднял подбородок. Он больше не боялся. Страх был непозволительной роскошью в его положении.