Один день Весны Броневой - страница 9
— Все… держись, мне к своим пора, — повинился парень.
— Да, — выдохнула она.
Не глядя вслед танкисту, перебросила через голову ремень сумки. Сунула в карман пистолет. И оперлась о покореженную надгусеничную полку. «Собраться. Собраться. Делать то, что положено старшему по званию в случае гибели командира»…
— Бронева!
Комбат Плещев. Уже здесь. Она и не слышала как подошел. Смотрит тяжело, кривится.
— Тащ комбат, — левая ладонь к виску. Качнуло опять, и пришлось схватиться правой рукой за покореженное железо самоходки. — Линком Дивов убит, — голос так и не появился, сип вместо него, — Механик-водитель и связист-заряжающий… живы… Состояние техники выясняю…
Комбат стиснул челюсти. Послышалось — зубы хрустят.
— Вижу… В глаза смотри.
Посмотрела. Мгновений хватило — увидел, что высматривал. Кивнул.
— Ясно… Выясняй, что с техникой… И приведи себя в порядок, пока никто не видит. Не вдова на погосте, а командир. Тебя слушаться должны, а не жалеть… Выполняй. Я к экипажу.
Плещев глянул мельком на лежащее у катков тело и шагнул за самоходку…
«Ушел». Вот и всех мыслей. Зато чувств — лопатой не раскидать. И самые сильные, вернее, самые яркие — стыд и благодарность. Горе сильнее, но затаилось тяжестью где-то там, где зарождается дыхание. Главное, что отступило. «Отпустило».
Вешка нащупала пуговку воротника. Застегнута. Шмыгнула носом, мокро и жалко. Резко и зло стерла слезы, — «и сопли», — рукавом. Как наждаком по и так пылающей коже. «Вот и привела себя в порядок», — усмехнулась сама себе, не сомневаясь — все всё увидят. Даже нарочито отвернутся, но увидят. «Вдова на погосте…»
Впервые прямо и осознанно взглянула на Любека, на то, что с ним стало… Заставила себя смотреть, запомнить. «Такое еще будет. Не раз». Едва сдержала новый поток слез. «Не вдова…». Поймала себя на самооправдании. «Прости, Люб»…
— Встать! — комбат успел обойти покалеченную машину и, судя по голосу, увидел что-то непотребное. — Встать! И доложить!
— Я… — вялое и испуганное, прерванное звонкой оплеухой. Вешка аж вздрогнула. Только сейчас сообразила — пока помогала вытаскивать и опускать тело Дивова, пока приходила в себя и получала нагоняй, мехвод целый и невредимый, был там, с той стороны самоходки. Где его и нашел Плещев, и теперь хрипел что-то яростно и тихо, так что не разобрать было испорченным постоянными шумами слухом. Да и разбирать не хотелось — в мешанину чувств едва толкнулось осуждение, но тут же сбежало, видимо, испугалось.
«Выясняй, что с техникой». Одного взгляда хватило — катки на месте, амортизаторы в тележках целы под коричневой крошкой лесной земли. Только гусеницу перебило, один конец свернулся под ленивцем, а второй свисал со второго поддерживающего катка. Диск заглушки ленивца пересекла глубокая свежая царапина. Бортовая броня выдержала, да и немного ей было выдерживать — центр воронки был скорее сзади, чем сбоку от СУшки. Но даже этого хватило, чтобы частично оторвать и скрутить стальную полосу надгусеничной полки.
Несколько шагов, и виден стал задний броневой лист, и слышнее стала «проповедь» командира.
— …за тебя делает. В глаза смотри, мерин… В глаза, гнида… Вот теперь говори. Говори, а не мекай.
— Есть. Да…
Мехвод что-то еще говорил, тихо и торопливо. А Вешка осторожно трогала кончиками пальцев края пролома в броне, и уже понимала — придется подниматься на моторный отсек и открывать люки обслуживания, но то, что она там увидит, здесь в лесу не исправить.
Когда она полезла на машину, мехвод уже замолчал. Зато комбат буркнул:
— Вот так. На человека стал похож. Выполняй.
Вешка носком ботинка сдвинула ручку замка и ухватилась за скобу люка. Рядом, с другого борта резво вскарабкался красный лицом механик. Пряча взгляд, цапнул ту же скобу и не дожидаясь Вешкиного усилия потянул на себя, вверх.
— Что там, Бронева?
Плещев встал под кормой самоходки. Наверняка успел увидеть пробоину, оттого в голосе его сквозила злая, безнадежная какая-то уверенность. Вешка сглотнула. Описывать все повреждения? Чувствовала — время поджимает.
— Вдребезги. Заводской ремонт нужен, — ответила деловито, хоть и сипло. И тут же закаменела лицом — из зарослей к воронке выбрался Мушков. Увидел комбата и замер. «Гад!»