Один из первых - страница 4

Поезд резко затормозил и остановился. В дверь громко постучали. Это оказался брандмайстер Балинт.

— Смирно! — гаркнул он. — Внимание! Приказываю дверь держать взаперти! Когда стемнеет, прибудем в Пешт, на Западный вокзал. И чтоб никто не посмел удрать! Поняли?

Его голос то снижался до шепота, то переходил в крик.

— Не обещаю ничего хорошего тому, кто удерет. К утру все равно найдем негодяя, только движение задержится.

На вокзале, в зале ожидания для военных, было много и гражданских. И здесь царил беспорядок, вызванный войной.

Стоял декабрь 1917 года.

Кругом суетились курьеры, отовсюду слышались команды. Наконец, нас отправили по направлению Сомбатхей — Граз. Нас, добровольцев-артиллеристов, было немного, и ехали мы в пассажирских вагонах. Товарный вагон был забит до отказа. Людям было тесно, но тепло. Посреди вагона стояла маленькая печурка, которая согревала солдат. А нам в нашем вагоне было холодно, но мы утешались тем, что видели в окне.

— Да-а, — нарушил молчание один артиллерист, — как хорошо было дома! Господам добровольцам скоро до чертиков надоест любоваться красивым пейзажем. Я жил среди гор, но, увидите сами, наши горы такие кроткие и мирные по сравнению с теми, куда нас везут.

Капрал Абель Ваш поддержал его:

— Вы правы. Ни отец мой, ни мать не были сернами, а вот я должен был научиться лазить по горам…

Тускло светила свеча в вагоне. Наше путешествие продолжалось. Вскоре мы прибыли к месту своего назначения.

Много хорошего слышал я о сказочной Италии, но картина, представшая предо мной, разрушила все иллюзии. Все было изрыто снарядами. Мы, слушатели курсов, подчиняемся теперь капитану Конраду, который не мог произнести ни одного слова по-венгерски.

— Забудьте все, — трещал он, — чему вас учили ваши бездельники в тылу. Война по теории и на практике — совершенно разные вещи. О надежной защите от пуль и не мечтайте. Если хотите защитить себя, выройте яму в снегу, там и спрячьтесь. И не надейтесь, что снарядов у нас будет вдоволь. Запомните, нельзя каждому трусливому добровольцу удовлетворить собственные прихоти. Ездить будете верхом. Знаете, артиллерист и лошадь как бы срослись. Получите горное снаряжение и каску. Это очень неудобный наряд, но он может защитить от мелких осколков. И этот артиллерист, — он указал на стоявшего поодаль унтера, — выдаст вам тетради, в них вы запишете все то, что здесь узнаете, и будете стараться не забывать.

Со всех сторон нас окружали высокие горы. Они давили, к ним надо было привыкнуть. На южном склоне расположились артиллерийские позиции. Нас разместили в бараках, устроенных на выдолбленных в скале террасах. Под нами, в узкой долине, маленькое село.

Недалеко от вокзала находится госпиталь, в двух шагах от него — кладбище. Покосившиеся деревянные кресты. Старые и новые могилы. Недавно здесь прошли сильные бои. Армия Австро-Венгерской монархии оттесняла к югу итальянские войска, но до равнины не дошла. А теперь в восточной части Монте-Граппа, возле Пьяве, стояли французские части.

Со мной происходит что-то странное. Не могу смотреть туда, где госпиталь, кресты… Что это, болезнь или предчувствие — не знаю. От нас требуют знаний, надо учиться. Мы зубрим материал и готовимся к рождеству.

Рождество 1917 года. Под елкой — маленькие пакетики. Двадцать штук, каждому из нас. На пакетиках надпись: «От родины — фронтовикам». Настроение далеко не праздничное. После ужина немного кипяченого вина — и все мы мысленно дома. А настоящая война рядом, не сегодня-завтра нас могут отправить на батарею.

В середине января я дышу уже воздухом фронта. Получил назначение в одну из гаубичных батарей.

— Здесь наблюдательный пункт, — объяснил мне офицер. — Все, что вы видите там, — он указал на полосу впереди, тянувшуюся на сто метров, — это наша передняя траншея. В свой бинокль я обнаруживаю примитивные блиндажи и еще что-то. С противоположного горного хребта буквально в лоб нам глядят итальянцы. По карте я внимательно изучаю местность. Узнаю, где обстрелянные точки, как расположены позиции итальянцев.

Толкаю Густи:

— Наконец-то мы одни.