Один секрет - страница 6

Дверь лимузина открывается, и я еще раз целую Кимбру.

- Репетиция прошла идеально. Ужин был просто фантастическим. Вы с Дунканом будете так счастливы. Прямо сейчас я иду прямиком в свою комнату и хорошенько высплюсь. - Я наклоняю голову в сторону бабушки Кимбры. - Я перейду на покер.

Моя лучшая подруга смеется.

- Учитывая, что Дункан остановился у моих брата и невестки, держу пари, что это не самая длинная игра.

- Джуди, - говорит бабушка Хелен своей дочери, матери Кимбры, - я знаю. Мы можем позвонить Пибоди по дороге. Джереми хорош за десять то долларов. - Она поворачивается кКимбре. - После того, как твоего дедушки не стало, он предложил мне молочка ...

Кимбра смеялась, когда вышла из машины вместе со мной.

- Может, мне лучше остаться здесь, с тобой? Последнее, что я хочу услышать, - это то, что моя бабушка употребляет молочные продукты.

Я улыбаюсь шире.

- Она как гудок! И ты знаешь, что я буду рада, если ты останешься здесь.

Она качает головой.

- Нет, мне лучше стоит присмотреть за ними, и проследить, чтобы игра не закончилась бюстгальтером бабушки в горшке или обсуждением того, что могло бы быть!

Мы обе захихикали.

- Напиши мне, когда устроишься, - сказала она. - Я бы хотела, чтобы ты пересмотрела вопрос о моих родителях, чтобы мы могли остаться вместе сегодня вечером.

- В доме твоих родителей, в твоей детской кроватке? Ни за что! До меня доходили разные истории!

Кимбра обнимает меня.

- Спасибо за то, что вернулась к свадьбе.

- Я ни за что не пропустила бы этого!

Прохладный воздух встречает меня, когда я вхожу в вестибюль отеля и делаю глубокий вдох. Лето в Индиане намного теплее, чем в Лондоне. С другой стороны, я выросла в Иллинойсе, так что оно не сильно отличается. Каким-то образом ваше тело забывает, как ощущается 95-процентная влажность. И не только это, но и переход к охлажденному воздуху, когда я захожу внутрь. Мои руки покрываются мурашками. Дрожа, я поднимаюсь на эскалаторе до основного уровня, приближаясь к входу. Большие люстры отражаются на мраморном полу, когда я прохожу мимо стойки и иду к лифтам - хорошо, мне действительно нравится это слово для лифтов. Это прекрасно. Когда я подхожу ближе до меня доносится мелодия фортепианной музыки. За лифтом находится вход в небольшой бар отеля, вывеска в коридоре, что здесь можно услышать лучшую джазовую музыку во всей Инди.

Мой усталый разум пытается решить, настоящий ли это комплимент. Весь Новый Орлеан… Допустим, вся Луизиана, но все Инди, как в Индианаполисе? Я не уверена, что конкуренция настолько жесткая. Тем не менее, чем дольше я стою в ожидании лифта, тем более манящей становится мелодия.

Заключая сделку с самой собой, я решаю выпить еще один бокал вина - исключительно в медицинских целях, чтобы помочь мне заснуть, - а затем подняться в комнату.

В баре темно и он шикарно смотрится с цветными светильниками, сияющими на стенах. Один бар окружает пианино, все места заполнены парами, которые смеются вместе с пианистом и поют немного невпопад. Вместо того, чтобы попытаться втиснуться, я направляюсь к полупустому длинному бару, расположенному у другого конца помещения. Его поверхность блестит, отражая настроение освещения. Забираясь на высокий стул, я заказываю стакан Каберне. Когда я расплачиваюсь, теплый летний ветерок обдувает мою обнаженную кожу, и я поворачиваюсь в сторону открывающейся двери, за которой, кажется, находится внутренний дворик.

- А там что, теплее? - спрашиваю я у бармена.

- Да, - говорит он. - Не то, что совсем тепло. Костровые ямы сегодня не горят. Они действительно хороши в прохладную ночь.

- Думаю, я возьму вино туда. Я немного замерзла.

Во внутреннем дворике тише, но теплее. Ночной воздух тяжел и наполнен далекими звуками города. Несмотря на то, что костровые ямы не горят, из стеклянных углей исходит мягкий красный свет, создавая иллюзию огня без тепла. С бокалом вина в руке я сижу в одиночестве и расслабляюсь впервые с начала моего путешествия.

Я наконец-то здесь. Я успела на репетицию. Свадьба состоится завтра. Все очень хорошо.

Это мысленная мантра, и после последних изнурительных тридцати шести часов я начинаю верить каждому слову.