Один шаг, навстречу жизни - страница 12

— Да, котенок, да — прошептал мужчина, целуя её.

Сладостный спазм свел тело Дениса. Он почувствовал, как вошел в нее. Придерживая бедра, опустил ее ниже, не отрывая глаз от прекрасного лица. Дрогнули ресницы, откуда-то из груди вырвался сладострастный стон, она приподнималась и опускалась вместе с ним, ее ноги заставляли его входить все глубже и глубже. Наслаждение нарастало. Крепко обнимая его за шею, Виктория покрывала поцелуями рот, ее лоно сжималось, туго охватывая то, что было внутри, пульсировало, всхлипывало.

— Денис! — вскрикнула она.

Денис продолжил свою атаку, она выгнулась дугой под мощным натиском и обхватила руками ягодицы, желая впустить его глубже.

— Посмотри на меня! — прошептал мужчина, и она подчинилась. Красавец-мужчина приподнялся и с необычайной нежностью снова вошел в нее. В глазах Виктории все плыло от слез. Она была как натянутая струна, каждый нерв звенел от сладостной боли, тело стонало от небывалого наслаждения.

Денис взял ее руки и положил за голову, сплетя пальцы. Опираясь на локти, он ритмично поднимался и опускался, глядя на ее скульптурное тело, которое изгибалось и содрогалось под ним. Шелковистые волосы метались по столу, как вьющиеся жгуты огненного тумана, все яростнее с каждым движением, приближающим ее к экстазу. Они жадно и нежно ласкали друг друга губами. Дыхание смешалось.

По телу Дениса пробежала дрожь. Он полностью вышел из нее, затем ринулся внутрь, снова и снова. От ее радостных вскриков кружилась голова. Низкие стоны и хриплые вздохи уже подводили его к самой грани. Мужчина участил движения, нарастающий ритм предвещал потрясающий конец.

Она металась головой по столу. Нет, она этого не выдержит. С каждым его ударом она чувствовала, как внутри все сжимается в клубок.

— Денис, милый… — шептала она ему.

— Любимая!.. — он изо всех сил сжал ее, входя все глубже и глубже.

Тело свело последней судорогой, она вся выгнулась под ним, хватая ртом воздух и не в силах вздохнуть. И все же широко раскрытыми глазами успевала ловить выражение его лица. На мгновение, от которого содрогнулась земля, Денис остановился, оставив ее парить у самой границы страсти, как на качелях, перед ослепительной вспышкой.

Затем снова вошел, резко и сильно, подняв голову и выкрикивая ее имя. Их глаза встретились.

Пульсирующие горячие волны прокатились по всем клеточкам ее мгновенно обессилевшего тела. Она почувствовала жизнь, изливающуюся из него. Он вобрал в себя ее долгий сладостный выдох, еще несколько раз мощно погружаясь, растягивая сладостный миг удовольствия. Денис закрыл глаза: дрожь пронзила все его существо, затем наступило невероятное расслабление. Он зарылся лицом в её волосы, вдыхая её запах.

Виктория даже не заметила, как оказалось обнаженной на огромной кровати. Она желала этого мужчину, как ни одного до него. Её тело пылало от поцелуев Дениса: ласковых, нежных и полных страсти.

Руки мужчины скользили по её телу, не пропускаю ни миллиметра. Её вздохи и стоны были сладкой музыкой для него. И было не ясно, где кончается её тело и начинается его, они были одним целым…

— Денис…

Он не дал ей договорить и, чувствуя, как опять твердеет, начал жадно терзать губы девушки. Он никогда не насытится этой девушкой… На их жарких сплетенных телах блестели капельки пота, они целовались и не могли оторвать друг от друга.

Позже, лёжа в объятиях спящего Дениса, Виктория впервые задумалась о том, что она влюбилась. Возможно это смелое предположение, но она очень близка к этому. Заснула девушка с улыбкой на губах, под мерное биение сердца Дениса.

Что-то легкое и нежное касалось щеки. Виктория перевернулась на бок, чтобы согнать то, что мешало ей спать. Назойливая мошка опять прошлась по плечу и, скользнув по руке, вновь вернулась к её скуле. Виктория застонала и открыла глаза… Денис сидел в одних штанах, а в его руке была алая роза.

— Доброе утро, котенок, — проговорил Денис, поцеловав Викторию. — Ты хоть выспалась? Я не хотел тебя будить, но завтрак скоро остынет.

— Привет, спала божественно! Так бы каждую ночь… — промурлыкала Виктория, и потянулась, обнажив грудь его жадному взору. — А который час?