Одиночество в Вавилоне и другие рассказы - страница 26

— Вы правы, — прошептал молодой человек, разглядывая отретушированную идиллию. — Ни одна живая душа не заметит. — Он смахнул газету со стола. — Тираж уже отпечатан?

— Да, — поспешно ответил редактор. — Сегодня ночью отпечатано пятьсот тысяч экземпляров. Тиснули — и готово. Лавочка работает.

— Работает, — сказал молодой человек. — Работать-то она работает…

— Только, милорд, не делайте такое скорбное лицо, — сказал редактор. — В конце концов, я совсем не обязан был возиться с вашим снимком. Мог просто взять другой. И кстати, стройные девичьи ножки производят куда большее эстетическое впечатление, чем наводящие тоску костыли на фоне марширующих солдат. Разве не так?

Молодой человек не ответил.

Тогда редактор с чувством сказал:

— Зато я припас целительный бальзам для ваших — ах, каких глубоких! — душевных ран. Я уже выписал вам гонорар. Взгляните-ка вот сюда! Трехзначная цифра! Ну, все хорошо, прекрасная маркиза?

Муннихер протянул однорукому аптекарю истертый листок бумаги. Этот листок, вырванный из записной книжки, Муннихер уже несколько недель таскал в кармане пиджака и много раз доставал оттуда — листок, на котором были выписаны названия ядов для защиты зеленых насаждений от вредителей; обычно такие яды продаются взрослым даже без рецепта. Но Муннихер не собирался защищать зеленые насаждения, он хотел купить яд для самого себя, для сломанного и ненужного растения по имени Муннихер. И он нарочно зашел в эту невзрачную аптеку на окраине, потому что не решился бы заговорить при виде холодной роскоши дворцов фармакологии, сверкающих пластмассой, никелем и неоном.

— Мне любой, — сказал он.

Аптекарь оглядел Муннихера — от залысин на лбу до неряшливо повязанного галстука.

«Догадался, наверно, что я из тюрьмы, — подумал Муннихер. — По цвету лица догадался, кожа совсем серая, недаром каждая ее клеточка три года тосковала по солнцу. Ничего, сегодня ночью взойдет солнце, — подумал он еще. — Великий свет изнутри».

— Видите ли, одни из них сильнее, другие слабее, — сказал аптекарь.

— Самый сильный, — потребовал Муннихер.

Аптекарь кивнул и полез на стремянку. Перед каждой ступенькой он выбрасывал вперед правую руку. «А смешно, когда однорукий взбирается на лестницу», — подумал Муннихер. Аптекарь начал рыться в пакетах. Муннихер почувствовал на себе чей-то взгляд. Но нет, старик смотрел только на свои банки и склянки. И тут Муннихер увидел девушку, сидевшую в соседней комнате за весами. Увидел через раскрытую дверь. Девушка наполняла ярко-красным порошком синие пакетики и взвешивала их. Пока стрелка весов колебалась, девушка — ей лет восемнадцать, подумал Муннихер, — ничего не делала и не сводила глаз с Муннихера. «Даже отсюда видно, что глаза у нее карие, хотя как же это может быть видно отсюда?» — удивился он.

Муннихер поднял руку и помахал девушке. «Я, наверно, похож на пингвина», — подумал он. Но тут девушка подняла синий пакетик и помахала Муннихеру. Все так же загребая рукой, аптекарь спустился с лестницы.

— Вот, — сказал он. — Развести в четырех литрах воды.

— Будет сделано, — ответил Муннихер.

— Ну и отлично, — сказал старик. — С вас пять шестьдесят.

Муннихер уплатил. Ему хотелось еще раз взглянуть на девушку, но однорукий заслонил дверь. Муннихера так и подмывало попросить еще какое-нибудь лекарство, леденцов от кашля, к примеру, чтобы выманить старика из дверного проема. Потом он подумал: «Глупости. Раньше я бы так, пожалуй, и сделал. Гораздо, гораздо раньше. Три года тому назад». И ушел.

— До свиданья, — сказал ему вслед однорукий.

Муннихер лег в постель и залпом выпил коричневую жидкость.

«Терпкая, — подумалось ему. — Я всегда считал, что такие штуки должны быть едкими и хватать за горло. А эта терпкая. В горле терпко, а в желудке нет. Что ты чувствуешь? — спросил он себя, укладываясь на бок. — Ты чувствуешь, как жидкость разъедает твой желудок? Эх, надо было сперва побриться! А то завтра мое лицо будет обрабатывать какой-нибудь служащий из похоронного бюро. Фу ты черт! Нет, конечно, надо было побриться», — подумал он опять и так думал до самого утра.