Одиночный рубеж 3: Зелёный коридор - страница 3

— Ты вообще в положении, какая тебе тентакля??! — призвал я стерву-брюнетку к благоразумию. — Тебе бы в постели нежиться и отдыхать.

— Ладно-ладно, — прищурилась едкая Дафния. — И на моей ветке будет пир.

— Вам бы только пировать.

Канья, первая из созданных Двухсотым фей, по-тихому уже свинтила, держась за перила, висела в воздухе, повернувшись ко мне попой и во все глаза с интересом изучая Охотника.

Тентакля восприняла поведение лесной проказницы как призыв к действию. Член антропоморфа удлинился до такой степени, что смог дотянуться и обвить прелестницу в несколько оборотов. Весело взвигнув и захихикав, Канья отпустила перила, чтобы ласково обнять огромный причиндал пета. Хорошо, что хоть остальные феи сдержали свои чувства и не вздохнули от зависти. Получилось как раз наоборот: с удвоенным рвением девушки принялись меня ублажать.

Восторженно-мокрая Антея решила скрыть от моих глаз происходящее вокруг. Вспорхнув мне на плечи, она мраморными, изящными бёдрами оставила обзора ровно на нижнюю часть своего туловища. Требовательно вцепившись в мои волосы, рыжая бестия подталкивала и задавала ритм поцелуям.

Не видя остальных, я только мог догадываться о том, что происходило. То и дело меня с разных сторон обдавало горячими соками вожделения, тело получало ласку губами и языками в самых неожиданных местах. Кто-то сначала застенчиво, а потом в полную силу покусывал и посасывал пальцы ног, а о руках я вообще молчу: куда пихали мои пальцы крылатые шалуньи, я мог только догадываться. Периодически острые коготочки проходились по груди, животу, бёдрам.

— Штрих! Штрих! — Мерное, тягучее удовольствие под стоны и брызги влаги прекрасных фей прервались грубым вторжением в общественно-интимное пространство разъярённой фурии. Впрочем, Селесту я уже привык видеть на взводе, спокойствие для неё качество недостижимое, вечно болтает из крайности в крайность бедную девушку.

Шаманка ворвалась, громко хлопнув дверью, не озаботившись сколько-нибудь приемлемым тоном.

— Ну же! — снова послышался требовательный взволнованный голос. Антея вспорхнула с моих плеч вверх, давая обзор. Пришлось повернуть голову, чтобы продемонстрировать акт вежливости, заглянув Селесте в глаза. Она особо не ждала этого, будучи взъерошенной, словно ежик, выскочивший из-под колёс несущегося авто, затараторила: — Штрих! Там… Там Лия пришла! Вставай давай, пойдём скорее! Пойдём! Охотника бери с собой!

Тентакля аж замерла. И правильно сделала, ибо я чуть не поперхнулся от увиденного, когда решил оценить происходящее. Похоже, Антея специально закрыла панораму мраморными бёдрами: пет активно пользовал трёх феек, нимало не стесняясь, и, кажется, не собирался останавливаться на достигнутом.

Когда Селеста упомянула хищного до женских прелестей гриба, тот сразу же начал сыпать аргументами в пользу продолжения банкета:

— Презренная не знает, что мы с господином занимаемся благими делами на пользу всего Древа! Не веришь — спроси Лешего или Вальору, они тебе быстро объяснят! Переть против слова старших не советую… — тентакля, выговорившись, продолжила трахать попискивающих от восторга феечек.

Меня происходящее зацепило. С одной стороны, Селеста вряд ли спустит оскорбление на тормозах, с другой — пет тоже злопамятен, а если его от сладких дел отлучить, может и ночью неожиданно приползти на палочку кофе.

— Член ползучий! — негромко прошипела она, нехорошо щурясь.

Хоть и не я был объектом её ненависти, но тоже почувствовал себя несколько небезопасно. Передо мной, меж ног скользила загорелая попка феи, нежно насаживаясь на член. Я, будто боясь потерять управление, вцепился ей ягодицы и поплотнее прижал к себе, до упора всаживая ствол в узкий, горячий зад и лишая других девчонок кайфа наслаждаться моими верхними конечностями. Оставшись без ласковых пальцев, прелестницы вплотную приблизились, язычками прохаживаясь по телу.

Шаманка же не унималась:

— Как о любви шептаться, так ты первый, грязное чудовище. А о долге речь зашла, так сразу других красавиц предпочёл. А о субординации совсем запамятовал! — Селеста раскраснелась, со стороны было видно, как она закипает от злобы.