Одна безмолвная ночь - страница 21

Война рассмеялся.

— Зови меня Смерть.

— Без обид, я предпочитаю звать тебя ничтожеством. — Он выбросил вперед руку.

Война поцокал языком, увидев летящие к нему сюрикэны [12].

— Поговорим о ничтожестве.

Он телепортировался через комнату и схватил Готье за горло, в то время как сюрикэны безо всякого для него ущерба вонзились в столбики кровати. Война оторвал его от пола и прижал к стене.

Ник задыхался, пытаясь ослабить хватку мужчины.

— Что ты такое?

— Я говорил тебе. Я — Смерть. А теперь будь хорошим мальчиком, умри.

Дыхание Ника стало более напряженным.

Война три раза ударил его спиной о стену, пытаясь раздавить трахею. Штукатурка на стене потрескалась в виде узора паутины. В результате действий Войны у Готье оказалась рассеченной губа, а у духа разбиты костяшки пальцев на той руке, которой он удерживал Ника, заставляя их кровь смешиваться. Он усилил хватку в ожидании, пока из глаз умирающего мужчины постепенно исчезнет свет.

Но ожидаемое не происходило. Вместо этого в темных зрачках Ника появился красный огонек, окрасивший их в цвет крови, перед тем как распространиться на вихрящиеся серебром радужные оболочки.

Прежде чем Война смог двинуться, Ник сильно ударил его по руке, освобождаясь от хватки.

Шокированный, Война, колеблясь, отступил.

Кожа Ника потемнела на три тона. Часто и тяжело дыша, он посмотрел на Войну.

— Что со мной происходит? Что ты со мной сделал?

Война напал.

Готье блокировал его атаку своей рукой, затем сильно ударил Войну головой.

Тот отшатнулся, осознав невозможное.

Ему вот-вот надерут задницу.

Страйкер с Зефирой успели сделать лишь два шага к его комнате, чтобы освободить Медею, как холл озарил яркий свет. Никто не мог нарушить святость этого зала без его приглашения…

Страйкер, нахмурившись, обернулся, чтобы обнаружить Войну, который выглядел чрезвычайно раздраженным, когда предстал перед ним.

— Что-то не так? — спросил он Войну.

— Что-то не так? — повторил дух. — Ты ведь наверняка не настолько глуп?

— Очевидно так и есть, потому что за исключением смерти Ашерона и Ника я не могу придумать ни одной причины для твоего присутствия здесь.

Война медленно подошел к нему, его ноздри раздувались.

— Смерти? Ты, идиот, неужели ты действительно так глуп?

Страйкер прищурился, его гнев разгорался.

— По крайней мере, я не тот, кто теряет время на многословные оскорбления. Объяснись или убирайся.

— Отлично. Позволь мне сделать это в такой манере, что даже идиот сможет понять. Когда ты призывал меня, то забыл упомянуть пару очень важных фактов. Ашерон не просто бог. Он — хтонианец, защищаемый другим хтонианцем и армией шаронте.

Сложив руки на груди, Страйкер испустил возмущенный вздох. Почему это должно иметь значение для кого-то наподобие Войны? Ведь именно поэтому Страйкер пришел к нему в первую очередь. Если бы Ашерона не было так чертовски трудно убить, он бы сделал это сам еще столетия назад.

— Ты был создан, чтобы убивать хтонианцев. Для тебя это не должно быть проблемой.

— Ты должен был предупредить меня.

Как будто это имело бы значение?

— Незначительные детали. Я думал, что ты можешь с этим справиться.

— Я могу убить его. Просто это займет больше времени.

— И?

— Ты позабыл рассказать о Нике Готье.

— А что с ним? Он — Темный Охотник. Никчемный человечишка, который продал свою душу Артемиде, чтобы служить в ее армии. Наверняка, великий Война не боится подобных ему.

Война презрительно усмехнулся.

— Никакой он не Темный Охотник. Готье — малахай, ты, тупой сукин сын.

Страйкер ощетинился в ответ на оскорбление.

— Кто?

— Малахай, — повторила Зефира благоговейным тоном. — Ты уверен?

Война обратил на нее свой темный взгляд и кивнул.

— Малахай — единственное создание во всей Вселенной, что может убить меня.

Страйкер издал звук отвращения.

— Ты, должно быть, разыгрываешь меня. Я думал, что ты самый могущественный из существующих. Даже боги боятся тебя.

— У всех есть пожиратели, — огрызнулся Война. — Целая Вселенная существует за счет системы сдерживающих и уравновешивающих сил. Я просто встретил того, кто уравновешивает мою собственную силу.

Страйкер выругался.

— И ты серьезно говоришь мне, что самое могущественное создание на планете — это жалкий каджунский беспризорник, который совершил самоубийство, потому что один из моих людей убил его мамочку?