Одна кровь навеки - страница 5

— Да. Ты любила их, а они тебя. Лавина — несчастный случай. Знаю, ты слышала много обвинений в свой адрес, но это был несчастный случай. Крис опытный, и уже бывал в этом районе. Он был уверен в безопасности. Но природой управлять нельзя. В тот день природа сделала то, что собиралась, и ты никак не могла ей помешать. — Она сжала мои руки, не давай отвести взгляд. Что было непросто. Весь год я избегала зрительного или любого другого контакта.

— Бабушка, я не знаю, как жить дальше без них. — Всё это не ново. Я уже всё это слышала. И миллион раз была у психотерапевта.

— Нет, не знаешь. И не узнаешь, пока не попробуешь

— Как? — Мне дали разрешение не посещать занятия в конце семестра, а через два месяца после поездки мне привезли диплом. Степень, которая казалась такой важной, работа, к которой я готовилась — всё это не имело значения. Теперь нет.

— Теперь всё иначе, так что и тебе нужно действовать иначе. Забудь о работе. — Она махнула рукой. — Забудь обо всём, о чём когда-то мечтала. Пора заняться чем-то другим. Тем, чем не занималась раньше.

— Почему ты говоришь мне это сейчас? — За последний год она ничего подобного не говорила.

— Потому что я сегодня встала и поняла, что именно сегодня должна прийти и поговорить с тобой. Раньше было не время, — ответила она.

— Что это всё значит? — спросила я

— Это значит, что стоит прислушаться к внутреннему голосу. А сегодня интуиция велела мне прийти к тебе и вытащить твою задницу наружу. К слову о заднице, у тебя здесь воняет. Ты знала?

Я уставилась на неё, а потом расхохоталась. Моя бабушка — порядочная леди, которая всё ещё носила белые перчатки летом, потому что нравилось, и говорила, что это заставляет людей относиться к ней с большим уважением. Она не часто ругалась, но когда это случалось, то именно в таких ситуациях.

Она приблизилась ко мне и спросила:

— Когда ты в последний раз принимала душ, юная леди?

Я покачала головой, продолжая смеяться.

— Не знаю.

— Ужас. — Бабушка встала, принюхиваясь. — Ты отправляешься в душ, а потом спустишься вниз и выпьешь со мной чай и съешь что-нибудь стоящее. Твои родители ужасно беспокоятся о тебе.

— Знаю, — заметила я, чувствуя, как меня охватывает стыд.

— Нет-нет, дальше креста мученика тебе не подняться. Этого вполне достаточно. Я просто хочу дать тебе понять, что в мире полно людей, и тебе пора выйти и снова стать частью этого мира.

Я встала, и в этот момент бабушка обняла меня. Должно быть, от меня не так уж плохо пахло.

— Я люблю тебя больше, чем ты можешь себе представить, — сказала она. — И думаю, именно так ты любила Темпест, Кари и Джонатана. Но пришло время оставить их в прошлом. Тебе пора обрести покой и снова жить. — Я расплакалась ей в плечо. — Иди в душ. — Бабушка отпустила меня и вытолкала за дверь в ванную. — Затем приходи вниз. И не мешкай, — крикнула она, спускаясь по лестнице.

Я закрыла за собой дверь и прислонилась к ней. От простого акта выхода из комнаты у меня перехватило дыхание. Потом я услышала голос бабушки в своей голове. Они бы все надрали мне задницу, если бы могли видеть прямо сейчас. Даже Кари, которая была самым добрым и нежным человеком, которого мне доводилось встречать. Они бы рассердились на меня за то, что я зря потратила прошлый год.

Я вошла в душ и включила воду, сделав первые шаги, чтобы не вонять и снова начать жить.

Что и привело меня сюда, за Атлантику, ночью.

Бабушка дала мне дневник своей пра-пра-пра-пра-пра-и ещё много пра-бабушки. Она была шотландкой, и её приговорили к смерти на огне, потому что считали ведьмой. Но ещё до приведения наказания она исчезла посреди ночи. Предположительно, со своим любовником-белым демоном.

Бабушка говорила, что интересовалась этим всю жизнь, с тех самых пор, как мать подарила ей два дневника — подлинный дневник Элизабет Мартин, который закончился накануне её смерти, и переведённый вариант, который сделала мама. Оригинал дневника лежал у меня дома на прикроватном столике, но я захватила с собой переведённый вариант. Я не стала говорить бабушке, но от оригинала дневника я занервничала. Его забрала и спрятала дочь Элизабет, чтобы передать по наследству. По крайней мере, так гласила легенда. Я бы отмахнулась от этого, как от исторического вымысла, который выдают за действительное, но стало очень неудобно прикасаться к дневнику. А бабушка настояла, чтобы я взяла его. Что-то в её настойчивости заставило меня понять, что с ней лучше не спорить. Однако я не смогла заставить себя упаковать его. Она хотела, чтобы я нашла Элизабет. Узнала, что с ней случилось. Найти, что смогу.