Одна литера - страница 14

Магота: Значит, Оотагаки даже не пытался отрицать, что дверь была заперта. Такое признание не в его интересах. Понял, видно, что при трех свидетелях лгать бессмысленно.

Торазава: Тугодум он, этот самый Оотагаки. Хоть бы сообразил сказать, что ночью выходил в туалет и потом запер дверь. Так бы у него был хоть какой-то шанс отвести от себя подозрение.

Самура: Да, не додумался, видно. А вообще-то парень был совершенно не в себе. Один из первых вопросов, который мы ему задали, — не выходил ли он ночью из комнаты, в туалет например.

Фунаки: Да, Самура-кун, я помню, вы рассказывали о первом допросе. Тут вы мастер… Помню, помню, спросили насчет туалета и в глаза ему пристально посмотрели. А он, значит, только головой мотает. В лице ни кровинки, сжался весь и твердит: «Никуда не ходил, спал, спал до утра…»

Такэти: На замке есть отпечатки пальцев?

Фунаки: Начальник подотдела экспертизы должен прийти с минуты на минуту. Но основное уже известно: на замке отпечатки пальцев потерпевшей и Оотагаки. И в том и в другом случае — большой и указательный пальцы. Отпечатки Оотагаки накладываются на отпечатки Фукуй, что, однако, не помешало определить их принадлежность.

Фуками: Насчет замка все ясно. Улика очень серьезная. Ее достаточно, чтобы считать Оотагаки главным подозреваемым по этому делу. Есть еще что-нибудь?

Фунаки: Прямых улик больше нет, но отдельные факты складываются в довольно определенную картину. Мне хотелось бы изложить их и ознакомить присутствующих с моей версией преступления. Итак… По словам Оотагаки, вчера во второй половине дня, часа в четыре, Суми Фукуй позвонила ему домой — в пансионат, где он в настоящее время проживает. Повторяю: по словам Оотагаки. Свидетельских показаний, подтверждающих этот факт, нет. Вскоре они встретились в закусочной «Такуто», что в третьем квартале Большого Южного проспекта, некоторое время посидели там, потом пообедали на улице Тануки-Коджи и отправились домой к Суми. С этого момента показания Оотагаки подтверждаются другими лицами. В пансионат «Сираюки-со» где жила потерпевшая, пришли около половины девятого. Вскоре к Суми зашли две ее приятельницы, соседки по пансионату, Чизуко Хамамура и Сэйко Коно. Хамамура стенографистка, работает по свободному найму, а Сэйко Коно, как уже говорилось ранее, актриса, член театральной труппы радиовещания Хакуто. Вчетвером они играли в карты до половины одиннадцатого. Потом обе соседки ушли к себе.

Торазава: Они не заметили чего-нибудь необычного в поведении Фукуй или Оотагаки?

Самура: Вечером ничего не заметили. Но потом подумали, не были ли нарочитыми скромность и застенчивость Оотагаки.

Торазава: Кто из них это говорил?

Самура: Да обе. Оотагаки не отрицает, что смущался, чувствовал себя несколько скованно. Объясняет это тем, что первый раз в жизни в гостях у женщины да еще в исключительно женской компании. Так, продолжаю. После того как соседки ушли, хозяйка квартиры и Оотагаки довольно продолжительное время оставались вдвоем. Позже появились новые посетители: две соседки, тоже кельнерши из «Дэра», решившие проведать сослуживицу, не вышедшую в тот день на работу из-за неважного самочувствия, и еще один сосед — Синдзи Аримура, кельнер из гомо-бара «Содом»…

Торазава: Как же так — мужчина, живущий в доме для женщин?

Самура: Видите ли в чем дело… Когда построили этот дом, в нем поселились не только женщины, но со временем мужчин не осталось, так уж получилось, и дом стали считать, так сказать, исключительно «женским». А с Аримурой вообще курьезный случай. Поначалу, когда он только появился, его все принимали за женщину. Он ведь голубой и среди голубых один из самых женственных… Постепенно, конечно, все поняли что к чему, но не выгонять же спокойного приветливого жильца только потому, что он мужского пола. Да и с людьми он сходится легко, с соседками ладит. Вот так и остался.

Фуками: Ну и история! Бывает же такое…

Самура: Продолжаю. Возвращаясь домой, Аримура встретился с сослуживицами Суми Фукуй и вместе с ними зашел ее проведать. Когда они вошли…

Фуками: Минуточку! Дверь в это время не была заперта?