Одна ночь - страница 49

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Андреа, 1994 год

— Они все еще там. Проклятые стервятники, — пояснил своей жене Мелиссе Томас Нордстром.

Мелисса обошла его, уверенно ступая с гордо поднятой головой, и плотно задернула шторы на окнах. Обернулась и посмотрела на нас с Филоменой, сидящих рядом друг с другом на большом мягком кресле в гостиной.

— Знаю, девочки, это сложно. Но теперь, — она шмыгнула носом и отвернулась от нас, — дядю Андреа признали виновным и вопрос о его приговоре — дело времени.

— Надеюсь, его приговорят к пожизненному, — фыркнул Томас. Он все еще рассматривал сквозь занавески десятки фургонов с журналистами, стоя у окна.

Это был цирк, в буквальном смысле слова, а мы оказались любимыми клоунами. Даже дети в школе изменили свое отношение к нам. Теперь там было два лагеря, ничего среднего: те, кто относился к нам, как к королевским особам, и те, кто избегал нас, словно чумы.

После того, что мы сделали на самом деле, я бы поддержала тех, кто держался от нас подальше.

Я бы и сама так поступила, если бы знала правду.

Единственной полезной вещью стала Филомена. Мы вместе прошли через то, о чем многие и подумать не могли. И вместе мы хранили секрет, который мог создать или разрушить наше будущее…

Томас и Мелисса Нордстром потрясли всех, но больше всего меня, когда объявили всем местным СМИ, что счастливы меня принять в свою семью. Все были очарованы Филоменой из-за ее красоты и обаяния, а ее семья была богатой и только переехала в город, но моя история затронула их до глубины души. Я потеряла родителей, подвергалась насилию со стороны дяди, потеряла двух "подруг" из-за ужасного двойного убийства… И в довершение ко всему, стала сиротой.

Но не для Нордстромов.

Та ночь, когда появились копы и нашли в ванной разъяренного дядю и двух убитых девушек, стала последней, когда я вошла в трейлер. Нордстромы обо всем позаботились. Они привезли мои вещи после того, как там все убрали.

Потрепанная одежда, старые книги и дешевые безделушки никак не вписывались в интерьер особняка Нордстромов. Там было восемь спален и вдвое меньше ванных комнат, бассейн и ванная с гидромассажем… Как в сказке.

Как бы сильно мне там не нравилось, особенно находиться рядом с Филоменой, все было не так хорошо, как ожидалось. Я все еще просыпалась каждую ночь с криками и в холодном поту, снова и снова смотря на покрасневшее лицо Мэнди и ощущая на своих руках тяжесть ее обмякшего тела. Эти образы не оставляли меня в покое.

Филомена чувствовала себя ненамного лучше, если честно. Насмешки в школе, домогательства репортеров… Все оказалось намного хуже.

Я нервничала, боялась выйти на улицу, боялась, что все увидят мое состояние, раскроют содеянное мною.

Мелисса продолжала говорить, ее голос доносился сквозь мои спутанные мысли…

— Что ты об этом думаешь, Андреа? Мне бы хотелось сперва услышать и твое мнение…

— А? — Я сидела на кресле, осматривая их троих.

Томас, Мелисса и Филомена смотрели на меня, чего-то ожидая.

— Простите, я не расслышала.

Мелисса вздохнула, но затем сочувственно улыбнулась.

— Я говорила о том, что вы справитесь, девочки, вам нужно пережить эту бурю. Вот что я думаю. Думаю, после того, как вынесут приговор, они наконец успокоятся. Дети в школе обо всем забудут, и все вернется на круги своя.

— Или? — надавила я, чувствуя, что альтернатива может оказаться еще хуже.

— Или, — вступил Томас, — вы останетесь жить у моей мамы в Индиане. И это мой выбор для вас обеих, девочки… — Мелисса предостерегающе посмотрела на него. Я слышала о его матери раз или два за ужином, и речь шла о плохой крови.

— Сейчас это довольно подходящее место, — предупредил Томас. — Она живет на маленьком ранчо вблизи Мэдисона, штат Индиана. Городок небольшой, тихий, детей меньше, чем здесь. Она готова вас принять. Мама старомодна, но добра… И это шанс, чтобы убраться отсюда. Закончить последние несколько лет без нападок со стороны одноклассников.

— Но я едва знакома с бабушкой Нордстром, — сказала Филомена, прежде чем я успела ответить, — Думаю, что виделась с ней… один или два раза за последние пятнадцать лет? И случившееся здесь последует за нами, также, как и здесь. Дети все узнают, СМИ тоже, а затем они набросятся на нас.