Однажды в Голливуде - страница 16

стр.

. В ней Лена и Бёрье лежат голые и беседуют, лаская друг друга: ее лицо – прямо напротив его опавшего члена, ее пальцы скользят в пышном кусте лобковых волос, пока она осыпает член легкими поцелуями. Сидя в вествудском кинотеатре, держась за руки с мисс Химмельстин и глядя на такую сцену в настоящем фильме, с настоящей актрисой, Клифф чувствовал, что наблюдает за рождением новой эпохи в истории кинематографа.


Позже Рик спросил Клиффа, трахнул ли он мисс Химмельстин.

– Да не, – ответил Клифф.

Впрочем, признался он Рику, она отсосала в его «Карманн-Гиа», когда он подвозил ее домой в Брентвуд, но это было их единственное свидание.

В 1972 году Джанет Химмельстин станет полноценным агентом в «Уильяме Моррисе», а к 1975 году – одним из лучших.

С тех пор члены она будет сосать только тем клиентам, чьи имена указываются в начальных титрах.

Глава третья

Сьело-драйв

«Кадиллак Куп Девиль» 1964 года Рика Далтона с Клиффом Бутом за рулем выезжает с подземной парковки здания «Уильям Моррис» на Чарлвилл, затем через квартал сворачивает на бульвар Уилшир.

Пока винтажный «кадиллак» с двумя винтажными мужчинами едет по оживленной улице, хиппи, как саранча заполонившие город, разгуливают по тротуарам в платьях и одеялах, с грязными босыми ногами. Обеспокоенный Рик Далтон, еще не поделившийся причиной тревог с приятелем Клиффом, смотрит в окно автомобиля и выдает полный отвращения комментарий по поводу гуляющих мимо хиппарей:

– Только посмотри на сраных придурков. Знаешь, ведь когда-то этот город был чертовски приятным местом. А теперь полюбуйся! – Затем с фашистским презрением замечает: – Честное слово, их бы всех к стенке и дать по ним очередь.

Они сворачивают с оживленного Уилшира и возвращаются на Сьело-драйв к Рику более тихими жилыми улицами. Рик выдергивает сигарету из пачки «Кэпитол Дабл-ю», сует в рот, прикуривает и с видом крутого парня щелкает серебряной крышкой своей «Зиппо». Одной затяжкой сразу выкуривая сигарету на четверть, говорит водителю:

– Что ж, приятель, теперь все официально. – Он громко шмыгает носом. – Я вышел в тираж.

Клифф пытается утешить босса:

– Да ладно, дружище, о чем ты вообще? Что этот тип тебе там наплел?

– Чертову правду, вот что он наплел!

– И что тебя так огорчило?

Рик поворачивается, смотрит на Клиффа.

– Осознание, что я слил всю свою сраную карьеру в унитаз, вот что меня, на хрен, огорчило!

– Так что случилось-то? Он тебе отказал?

Рик снова глубоко затягивается сигаретой.

– Нет, он хочет помочь мне пробиться в итальянское кино.

– Так и в чем проблема? – быстро реагирует Клифф.

– Мне придется играть в гребаном итальянском кино, – кричит Рик, – вот, блядь, в чем проблема!

Клифф решает сосредоточиться на дороге и дать Рику выпустить пар. Актер затягивается сигаретой и наслаждается жалостью к себе. Выдыхая дым, он размышляет:

– Пять лет восхождения. Десять лет топтания на месте. А теперь – падение на дно.

Пока они едут, Клифф предлагает взглянуть на вещи под другим углом:

– Слушай, у меня самого-то карьеры никогда не было, так что не скажу, что действительно понимаю твои чувства…

– В смысле? – перебивает Рик. – Ты же мой дублер.

Клифф называет вещи своими именами:

– Рик, я твой водитель. Со времен «Зеленого Шершня»[63] и со времен, как у тебя отобрали права, это моя работа. Я мальчик на побегушках. Я не жалуюсь. Мне нравится тебя катать. На съемки и обратно. На прослушивания. На встречи и всю херню. Мне нравится следить за домом в Голливуд-Хиллз, когда ты в отъезде. Но я уже давно не работал дублером на полную ставку. Так что, с моей точки зрения, перспектива дернуть в Рим сниматься в кино – не то чтобы конец света, а ведешь ты себя так, будто это он и есть.

– Ты хоть раз в жизни смотрел итальянский вестерн? – быстро парирует Рик и тут же отвечает на собственный вопрос: – Они ужасны! Это ебучий фарс.

Клифф не теряется:

– Да? А ты сам их сколько посмотрел? Один? Два?

– Достаточно! – авторитетно заявляет Рик. – Никто не любит спагетти-вестерны.

– Уверен, некоторые итальянцы любят, – говорит Клифф себе под нос.

– Слушай, – говорит Рик, – я вырос на Хопалонге Кэссиди и Хуте Гибсоне