Однажды в Калифорнии - страница 52

А ещё Джеймс любил кино. Кино в приюте показывали раз в неделю – и всё больше поучительное – а Джеймс любил боевики и ужасы. За год они раз двадцать смывались по вечерам, чтобы пробраться в кинотеатр; и там Джеймс даже не пытался к Дженнифер приставать, напротив, становился ласковым, как большая собака, подолгу обнимал за плечо и поглаживал, уставившись в экран.

Так что, когда, получив аттестат, Джеймс сообщил, что они едут в Голливуд – Дженнифер не удивилась.

«Нам ведь всё равно больше некуда податься», – сказал Джеймс. А Дженнифер решила о колледже лишний раз не напоминать.

Потом Дженнифер часто думала – сделала бы он так, если бы знала, насколько иначе устроена жизнь в большом городе? Нет, Лос-Анджелес ей, скорее, нравился. Хотя сравнивать было особо не с чем – всё лучше, чем маленький городишко в Неваде, где располагался их приют. В Лос-Анджелесе были солнце, море и, к великому разочарованию Дженнифер, – девушки.

Девушки были, конечно, в каждом городе, но Дженнифер не уставала думать, что здесь их больше, и тела их выставлены на всеобщее обозрение так, как ни в одном другом городе Америки.

Когда Дженнифер увидела Джеймса с девушкой в первый раз, тот рассмеялся и сказал: «Глупая. Это же совсем другое. На одну ночь не считается».

Дженнифер не была уверена, что ей есть разница, одну ночь провёл Джеймс с очередной блондинкой, или двадцать одну. Но слова Джеймса взяла на заметку. Она согласилась и в тот же вечер склеила парня и себе.

Месть не удалась, и Дженнифер попыталась объяснить Джеймсу, что это всё-таки одно и то же, но тот лишь рассмеялся и сказал, что если Дженнифер нормальный секс не в кайф, то это вовсе не значит, что он сам будет себя ограничивать. «В конце концов, мы друг другу ни в чём не клялись».

Блондинка исчезла из жизни Джеймса спустя две недели. Но едва Дженнифер успела расслабиться, на её месте появилась другая. Другую сменила третья – пока лица их не слились в один бесконечный ряд, который теперь круговоротом затягивал Дженнифер в бессмысленный сон.

Дженнифер перевернулась на другой бок и попыталась заснуть. Всё-таки этой ночью не было липкого ощущения кошмара – только усталость, как у пловца, перекрывшего свой лимит. Хорошо было бы пойти к Серхио и уткнуться носом ему в плечо – сильное и твёрдое, как у Джеймса. Только объятия у Серхио были другие. Ладони мягкие и держат так… будто боятся уронить. От мыслей об этом прикосновении в животе стало тепло, а плечи заныли, требуя превратить иллюзию в реальность – но Дженнифер только зажмурилась. Глупо было бы прийти к мексиканцу посреди ночи после вчерашнего. Вечером. Вечером у них плановая встреча – тогда и можно поговорить.

***

Вечера Дженнифер не дождалась.

Потягиваясь спросонья, выглянула в окно и увидела Серхио, сидевшего на кромке бассейна – непривычно ссутулившегося и один за другим швырявшего в воду мелкие камешки.

Дженнифер вздохнула и досчитала до десяти, преодолевая желание рвануться вниз. Не помогло. Она торопливо нацепила шорты на голое тело и пошла к двери.

Когда Дженнифер вышла во двор, Серхио всё ещё сидел, так же подбирая камешки и бросая их в воду.

Дженнифер подошла – бесшумно, опасаясь спугнуть – и, опустившись сзади на кафель, обняла Серхио за плечи.

Мексиканец чуть повернул голову. Брови его были сведены, а между ними залегла глубокая морщинка.

– Я тебя ждал всю ночь, – мрачно сообщил он.

– Серхио… – Дженнифер прижалась лбом к плечу мексиканца и вдавила со всей силы, а потом резко оторвалась и стала целовать – сантиметр за сантиметром, – прости, прости, прости, прости.

– Дженнифер, уймись… – Серхио извернулся и, обхватив её за пояс, опрокинул к себе на колени, – я не злюсь. Просто не могу понять.

– Это… – Дженнифер закусила губу и поудобнее улеглась на коленях мексиканца. – Ты уверен, что тебе надо это знать, а, Серхио? Прежде, чем отвечать, подожди. Подумай. Ты хочешь, чтобы мы стали ближе. Я могу понять. Но быть ближе – не всегда значит вытаскивать на поверхность всё то дерьмо, что сидит в человеке. А в моём прошлом очень много дерьма. Я не знаю, буду ли я нужна тебе… Со всем этим дерьмом.