Однажды в Париже - страница 15

— Это нормально, — заметила Аньес, — все любят лесть.

Ну, нет. По мнению Брюса, лучше, чтобы тебя ненавидели, чем любили за то, что было когда-то в прошлом.

— Любить Францию, потому что некогда она была великолепной, — это как заниматься любовью со старухой, потому что она когда-то была молодой, — заявил он.

— Надеюсь, вы ничего не имеете против старушек, Брюс? — спросила Аньес.

Ответ: нет. Доказательство: он предложил проводить ее до дому. А я остался один на тротуаре. Как по рефлексу, я позвонил фотографу из нашего журнала. Пусть походит за Брюсом завтра. И пусть сделает его фото вместе со светской дамой, которая будет сопровождать его целый день. На всякий случай.

Брюс Фэйрфилд, рок-звезда.

Что мне сначала понравилось в этой француженке? Ее дерзость. Она и не старалась изображать безумную любовь. И на этот раз меня хотя бы не принимали за дебила. Девушки все время ждут, что я тут же начну их раздевать, как вскрывают подарок, без промедления. Затем, обманувшись, они начинают распускать сплетни. Если известный певец не ведет себя сразу же наподобие гунна-завоевателя, его тут же обзывают евнухом. Или болтуном. С Аньес ничего подобного. Она посылала счета за дни, проведенные нами вместе, в звукозаписывающую фирму и, как бакалейщица со своими мелочными расчетами, тянула время. Ее культура и ее саркастический ум забавляли меня. Никто не оставался равнодушным к ее шарму. На моих глазах журналист из «Сенсаций» был сражен наповал. Она легко воспринимала жизнь. На второй день знакомства во время показа мод у Диора все, что выводило Коко Дансени из себя, доставляло Аньес радость.

Праздник проходил в Поло де Багателль, в знаменитом Булонском лесу, их аналоге нью-йоркского Централ-парка, в лесу, за которым возвышаются небоскребы Дефанс, их Даун-тауна. Организация мероприятия на французский манер привела к настоящему хаосу. Чтобы попасть в белый шатер, развернутый на лужайке, нужно было сначала провести полчаса в жуткой пробке. Коко не спускала с меня глаз. Каждый раз, как я выпивал глоток виски, она разражалась ругательствами в адрес окружающего нас хаоса, из-за которого мы опаздываем. Она уже предвидела, что в момент показа шедевров я засну. В конце концов, доведенная до исступления, она заставила нас выйти из лимузина в центре Булонского леса. Хорошая идея: придя пешком, мы улизнули от папарацци, которые снимали знаменитостей при выходе из машин. Если бы Коко осмелилась, она бы накинула на голову Аньес вуаль. Один только вид Аньес выводил Коко из себя. Она нас буквально протолкнула во вход для гостей. Учтите, не для обычных гостей. Там были те, которым давали сидячие места, и те, которым полагались только стоячие места. Без шуток: нас включили в число первых. Только вместо двоих нас было трое. И Коко не имела намерений предоставить меня моей участи при попустительстве Аньес. Тогда она стала вести переговоры. Не знаю, на каком языке она говорила, чтобы ее поняли пять охранников, которые, как Альпы, возвышались между толпой и загоном, предназначенным для избранных со значками с надписью «Красный лейбл». Имея вымоченные в азоте нервы, они позволили ей драть горло, а сами смотрели в другую сторону. Мы бы так и стояли там, если бы сначала один фотограф, потом два, потом пять не заметили меня и не стали меня снимать. Банда кинг-конгов что-то процедила сквозь зубы, они вспомнили мое имя, и к нам подошла своего рода герцогиня. Скорее в аду пойдет снег, чем эта гранд-дама выйдет из себя. Окружающая истерия совсем ее не трогала. Она говорила тихим голосом, была скупа на жесты и находила все окружающее абсолютно нормальным. Она и глазом не моргнула, когда Коко назвала ее мероприятие джунглями.

— Не беспокойся, дорогуша, — не меняя интонации, произнесла она. — А я Ливингстон.

Действительно, через пару минут Аньес и я сидели во втором ряду, а Коко в ярости расположилась в пятом или шестом ряду, в передовых рядах войска, где ее ранг ничего не значил. Там она могла срывать свою злость только сама на себе. Конечно, она долго не сможет простить этой обиды Аньес, которой на это было наплевать. Та находилась как будто в опере. Спектакль ее зачаровывал. Падающие звезды с телевидения, актрисы, которым платят за участие в раутах такого рода, ошеломляющие наряды, необычный макияж — Аньес смотрела на все и всему давала определения. Часом раньше, у своего дома, садясь в машину и увидев новую прическу Коко с колосьями, зафиксированными гелем, она спросила у пресс-атташе, не попала ли та пальцами в электрическую розетку.