Одно мгновение - страница 58

Когда Джои кивнул Шэннон, она перекинула длинную загорелую ногу через кожаное седло, подпрыгивая, сползла к его середине и придвинулась к спине Джои. Я ревновала. Это чувство просто разрывало меня. Я хотела сидеть за ним и практически сказала им, чтобы они прекратили, что это я поеду с ним. Но Танна была права. Я чересчур много выпила, и моя поездка с ним будет небезопасной как для Джои, так и для меня.

— Все, что тебе нужно делать, — это крепко держаться, — крикнул Джои, подтянув ее руки, чтобы она обняла его за талию. — И не наклоняйся слишком сильно, когда мы поворачиваем.

— Стойте, — я сделала шаг к ним. — Вы разве не наденете шлемы?

Джои покачал головой:

— Мы недалеко.

Шэннон что-то шепнула на ухо Джои. Он усмехнулся и посмотрел на меня, Танну и Адама.

— Шэн хочет, чтобы вы вели обратный отсчет, — сказал Джои, убирая с глаз прядь русых волос.

Повернувшись, я схватила руки Танны и Адама и сжала их.

— Три! — начали мы в один голос. — Два! Один!

Мы вскинули наши руки в воздух и закричали, Танна и я поднимали ноги в танце, мы все ждали, когда они поедут.

Джои подмигнул мне, улыбнулся, оторвал ногу от земли и медленно вывел мотоцикл из гаража. Собралась толпа, они стояли с открытыми ртами и, подняв стаканы в приветственном жесте, смотрели, как Джои и Шэннон мчались вдоль длинной полосы темной дороги, которая вела к проселочным тропам, петлявшим по краю города.

Глава 16: Олицетворение прекрасного

— Как вы думаете, можно ли знать кого-то по-настоящему? — спросила я, тряся рукой с горстью драже «M&M’s» и устраиваясь в кресле на нашей четвертой встрече с доктором Гэст.

— Ты говоришь о Джои? — доктор Гэст посмотрела на меня, подняв брови.

— Это просто вопрос, — соврала я, отправляя драже в рот.

Я еще не сказала ей об измене. Я еще никому не говорила. Мне было страшно произносить эти слова, как будто, стоит им прозвучать, это сразу сделает все произошедшее реальностью. С момента, когда я обнаружила тот альбом, прошло четыре дня, в течение которых я постоянно боролась с мыслью, что настоящий Джои не имел ничего общего с тем Джои, которого, как мне казалось, я знала, и пыталась избегать признания того факта, что Джои, которого я любила, на самом деле никогда не существовал.

Доктор Гэст открыла чистую страницу в своем блокноте, подняла его и повернула так, чтобы я ее видела. Она начала рисовать на бумаге квадраты. Маленькие и большие. Я слушала, как поскрипывает ее карандаш, интересуясь про себя, какое ее посетило озарение, которым она хотела со мной поделиться, и наслаждалась сладостью шоколада, таявшего у меня на языке. Когда она заполнила примерно три четверти листка квадратами разного размера, связанными друг с другом, она посмотрела на меня.

— Ты рассказывала о лоскутном одеяле, которое пошила твоя бабушка, о том, как ты его порвала, когда Джои погиб.

— Я утащила его из гостиной. Оно теперь лежит на моей кровати.

— Твой вопрос заставил меня задуматься о том, как сильно человек похож на лоскутное одеяло.

В тишине я наблюдала за тем, как доктор Гэст заполняла оставшееся пустое место маленькими, средними и большими квадратами. Затем она повернулась на своем кресле, стукнувшись коленями о стол между нами, и показала мне лист бумаги, изрисованный лоскутами.

— Я не понимаю, — проговорила я.

— Подумай об одеяле твоей бабушки. По-своему, оно является произведением искусства, неким маленьким кусочком чего-то прекрасного.

Я посмотрела на бумагу, на все квадратики, представляя себе одеяло, которое я расстелила на своей кровати несколько недель назад.

— Ага.

— Вот и Джои олицетворял собой нечто прекрасное.

Я сглотнула. С трудом. Я пыталась сдержать слезы. Ведь, несмотря на то, сколько боли мне принесло все это дерьмо, которое он оставил позади, это было правдой.

— Произведение искусства, — произнесла я.

— Но если ты посмотришь на одеяло, которое сшила твоя бабушка, вблизи, я готова поспорить, что там будут фрагменты, на которые ты на самом деле не обращаешь внимание. Маленькие лоскутки ткани, которые ты в состоянии стерпеть, глядя на общую картину, но которые никогда бы не выбрала, делай ты свое собственное одеяло.