Одри Хепбёрн - страница 8

По словам Робина Карни, баронесса ван Хеемстра в тот вечер повела себя довольно странно: «Она представила зрителям труппу, которая будет перед ними танцевать. В то время как вдалеке слышался гром артиллерийской канонады, она, словно не подозревая об опасности, довлевшей над залом, пустилась в длинные и нудные рассуждения. После благодарностей и похвал, полагающихся в подобных случаях, она вынудила танцовщиков, нервы которых были натянуты, точно струны на скрипках в оркестре, выслушать нескончаемый экскурс в историю балета “Сэдлерс-Уэллс”, не опуская малейших подробностей. Завершив, наконец, приветственную речь, она объявила, что по окончании спектакля будет дан ужин в честь труппы».

На самом деле в зале было много сторонников нацистов, и Элла старалась избежать провокаций и создать впечатление, будто ей нет никакого дела до безопасности английской труппы. Робин Карни даже утверждает, что, поскольку «в её жилах текла еврейская кровь, она не могла позволить себе роскошь открыто выступить против врага».

Однако, учитывая довоенные симпатии баронессы к фашистам, напрашивается другое объяснение. Этот концерт занимает преувеличенно большое место в семейной истории Хепбёрнов, согласно которой балетная труппа в панике бежала из Арнема под бомбёжкой «за десять минут» до того, как немцы форсировали Рейн и превратили город в поле битвы. Как театрально: по словам Хепбёрнов, танцовщикам пришлось бросить все декорации, костюмы и прочие вещи, убегая от неминуемого нацистского вторжения в Голландию.

Слишком романтично, чтобы быть правдой! Немцы вошли в Голландию и заняли Арнем только 10 мая в три часа ночи, больше чем через три часа после отъезда английской труппы.

Война ворвалась в жизнь Одри: «Если вы попросите меня вспомнить нечто столь же драматическое, как уход отца, то это будет момент, когда мать вошла ко мне в комнату утром 10 мая 1940 года, отдёрнула занавески и сказала: “Просыпайся, Одри, война!”». Она рассказывала Йену Вудворду о странной атмосфере, царившей в первый день оккупации Нидерландов: «Гражданскому населению было приказано сидеть дома, закрыть ставни и не подходить к окнам. Разумеется, мы все украдкой выглядывали, и я в первую очередь. Это было одновременно поразительно и мрачно. Когда говорят о вторжении, ожидают увидеть сражающихся людей. Но никто не сражался. Мы видели серые мундиры солдат немецкой пехоты, у всех были автоматы, они шли строевым шагом, безупречно и дисциплинированно. Потом послышался грохот грузовиков, и мы, не успев перевести дух, узнали, что они полностью заняли город».

Пять дней спустя страна капитулировала, а королева Вильгельмина отправилась в изгнание в Лондон со своей дочерью Юлианой и всем правительством. Нидерланды были аннексированы Третьим рейхом. «Внешне всё выглядит нормально», — написала тогда баронесса в одном из писем. Одри тоже уверяет: «Поначалу немцы старались казаться цивилизованными и нравиться нам. Я не вполне понимала, что происходит. Ребёнок остаётся ребёнком, и я просто ходила в школу».

Девочка пыталась вести привычную жизнь. Но кое-какие детали показывали, что всё изменилось. Так, мать попросила всех девочек из школы, чтобы они называли её дочь Эддой и ни в коем случае не Одри. Ей самой надо было остерегаться: на улице — ни слова по-английски. Впрочем, официальные перемены в школе задали новый тон: немецкий язык стал обязательным для изучения. Кроме того, в учебную программу включили историю Германии, а некоторые книги были запрещены органами нацистской цензуры, которые отныне должны были назначать учителей. Ключевые посты в администрации тоже подверглись нацификации.

Только в 1942 году все владения ван Хеемстра были конфискованы, а имущество изъято. Но братья Одри пропали с самого начала войны. Ян отказался вступить в гитлерюгенд, и в отместку его отправили в трудовой лагерь в Германии (всю войну Одри с матерью не знали, жив ли он). Александр же, который служил в голландской армии, исчез сразу после капитуляции и примкнул к движению Сопротивления.

Хотя семья успела закопать в поле ценные вещи и кое-какие драгоценности, в её распоряжении остались весьма ограниченные средства, поскольку оккупационные власти заморозили банковские счета. Баронесса с дочерью переехала в домик без удобств на краю Арнема. В Голландии ввели карточную систему. Продуктов не хватало, дров тоже, и Одри с матерью из экономии протапливали только одну комнату в своём доме на Сиккеслаан.