Одураченные - страница 10
Газета «Дас шварце кор»[30] от 8 августа 1940 года пишет на первой полосе: «Всякому терпению приходит конец, мистер Черчилль!», «У побережья Ирландского моря покачивается на волнах красавец „Сандерленд“, который доставит его вкупе со всем кабинетом в Канаду». Автор статьи, который, скорее всего, слоняется по Берлину, то есть он довольно далеко от фронта, находит удовольствие в том, чтобы грозить англичанам, размахивая навозными вилами, и надеется их этими вилами победить. Интересно, кто сообщил борзописцу, что «Сандерленд» покачивается на волнах в Ирландском море, ожидая обратившийся в бегство британский кабинет? Может, ему поведал об этом сам премьер-министр? Вот такими баснями кормят легковерный народ!
Дежурство на башенке реального училища. С одиннадцати часов вечера до часа ночи стоял там в лунном свете вместе с зятем Д., готовый в любой момент дать сигнал тревоги, а двое других дежурных несли патрульную службу, они должны были фиксировать имена и адреса нарушителей светомаскировки. Двух стражей-профессионалов хватило бы, чтобы не разводить всю эту канитель. Мою идею могли бы счесть остроумной, но ничего остроумного в Третьем рейхе быть не должно. Только б шоры с глаз не упали!
Когда английские летчики совершают налеты на Берлин, это называется разбоем, а когда немецкие летчики бомбят Лондон, это называется геройством. Так, по крайней мере, сие подается газетами. Всеми средствами, в том числе насквозь лживыми, они пытаются свалить вину с больной головы на здоровую.
«Единственный правовой источник войны — это власть». Так пишет «Дас шварце кор» в одном из последних номеров. На «власть» молятся. <…> Если этот правовой источник войны используется неразумно, не своевременно и не в меру, то он может нести в себе бациллы собственной гибели. Не лучше ли было, например, в 1915-м или 1916 году похоронить мысль о гегемонии и постараться найти взаимопонимание с другими странами?
Немецкие войска вошли в Бухарест. Разумеется, «для охраны нефтяных скважин». Что-нибудь надо обязательно «охранять». Чей-нибудь нейтралитет, масло и яйца в Дании, руду в Норвегии, мясо и молоко в Голландии, железо в Люксембурге и Бельгии, боеприпасы во Франции, а теперь вот нефть в Румынии.
«Бросок на Англию» был большим блефом — по крайней мере, до сегодняшнего дня. Теперь неизбежно возникают вопросы: разве мы стали счастливее, оккупировав ряд стран? Получил ли каждый конкретный, отдельный немец что-нибудь от этих завоеваний?
Трудно понять, что побуждает Германию быть на стороне Японии. Союз с ней не может принести нам ни политических, ни экономических выгод. <…> Заключая договор с разбойником, рискуешь тоже стать его добычей.
Сколько немецких крестьян, прежде чем Гитлер захватил власть, стали национал-социалистами! НСДАП обещала им все, что прельщает деревенского труженика. Освобождение от налогового бремени, снятие оков в виде непомерно высоких процентных выплат за кредиты, борьбу с «засильем евреев», ограничение месячных окладов чиновников суммой в тысячу рейхсмарок и прочее.
«С победой Гитлера колосья будут созревать раньше, а коровы давать молоко с большей радостью», — это слова оратора на собрании в гостинице «Солмзерский двор». «Если мы придем к власти, — говорил штудиенрат[31] Б. на предвыборном собрании в Руппертсбурге, — финансовых управлений не будет». Зал взорвался тогда криками «браво!» Так было перед захватом власти. А сегодня?
Не посмеется ли господин рейхсмаршал Геринг над партийцами, которые выступили в 1932 году в гессенском ландтаге с предложением урезать министрам жалованье до 1000 рейхсмарок в месяц? Он получает больше 1000 РМ в день. И впрямь, что это за деньги — 1000 эммхен[32]! Мелочь.
Есть ли у Германии уязвимые места? Читатель газет, не задумываясь, ответит на этот вопрос отрицательно, ведь они изо дня в день рассказывают ему о великой Германии, полной сил и энергии. Рисовать радужные картины нацисты начали еще до прихода к власти. Но уже в самом начале войны были введены строгие нормы в снабжении мазутом и бензином. В распоряжение вермахта пришлось предоставить большое количество машин разного рода. В том числе из-за этого движение личного автотранспорта было сильно ограничено. Запасы бензина подверглись конфискации. Продавать его можно только под государственным надзором. Пользоваться автомобилем — с разрешения контрольных органов. Выехать на трассу — только с красным опознавательным знаком