Офицер по вопросам информации - страница 11

— Да, но очень непристойные.

— Тогда постарайтесь найти меня перед уходом.

Ее слова вызвали несколько смешков в компании. Но они тут же смолкли, когда надсадный вой сирены воздушной тревоги прорезал воздух.

Кто-то простонал. Все ждали ее. Можно было сверять по наручным часам во время завтрака, ланча и коктейля тевтонскую точность немцев.

Все как один повернулись в сторону Валлетты. С высоты Слимы гавань Марсамксетт простиралась под ними, как на карте, ее пологую дугу прорезал длинный узкий проход, который вел к острову Маноэль с фортом и базой подводных лодок. Валлетта величественно перекрывала водное пространство, гордо возвышаясь на длинном полуострове, который вдавался в открытое море. За городом, скрытое от взгляда, лежало древнее поселение и глубокие протоки, что вели к Гранд-Харбору, где располагались военно-морские доки или, точнее, то, что от них осталось.

Один из самых остроглазых пилотов первым заметил флаг, поднятый над губернаторским дворцом в Валлетте.

— Серьезные дела, — заметил он.

— Куда, по-твоему, они направляются?

— К аэродромам, скорее всего, в Та-Куали.

— Докам тоже может достаться.

Это было странное время, этакое убаюкивающее спокойствие перед неизбежным налетом; вражеским самолетам требовалось примерно семь минут, чтобы долететь от Сицилии. Всему островному населению пора поспешить в подземные убежища, которые они вырубили в известняке, в том самом, из которого были выстроены их дома, достаточно мягкого для пилы и вражеских налетов, но он быстро твердел под здешним солнцем.

Будь Мальта покрыта лесами и предпочти мальтийцы строить свои дома из дерева, остров конечно же уже капитулировал бы. Каменные дома под бомбами рушились и рассыпались в прах, но огонь щадил их. Однако огонь приносил настоящие беды, когда разбегался как ртуть в плотно населенных районах, которых было довольно много на Мальте. Остров был маленький, наверное, даже меньше чем остров Уайт, но его население превышало четверть миллиона. Города и деревни сливались друг с другом, представляя собой островки жизни среди руин, но, как бы ужасно они ни страдали, опустошения всегда оставались локальными.

Хотя в конечном счете именно подземные убежища — некоторые из них огромные, как казармы, — обусловливали небольшое количество раненых. При первых же признаках опасности мальтийцы спускались под землю, прихватив с собой молитвенники и ценные вещи. Максу нравилось думать, что это их врожденное свойство. Весь остров был в сотах пещер, гротов и катакомб, в которых предки здешних жителей искали убежище задолго до того, как Христос ходил по земле и египтяне возводили свои пирамиды. Опасность теперь носила совсем другой характер, но реакция оставалась неизменной.

Он вспомнил, как при первой встрече с Митци излагал ей свою теорию. И вспомнил ее ответ:

«Когда-то они были троглодитами и остались ими».

Митци сказала это с привычной для нее легкой иронией, которую он в то время счел высокомерием.

«Я обидела вас?»

«Отнюдь».

«Прошу прощения. Это симпатичная теория, она всегда мне нравилась».

Подтекст был ясен: не думайте, что вы первый человек, который это неправильно понял.

Теперь Макс знал, что Митци специально задевает его, игриво подкалывая, чтобы посмотреть, как он отреагирует. Первое испытание он проиграл — погрузился в молчание, дожидаясь, когда она перестанет его мучить.

«Но, говоря по правде, они нравились бы мне куда больше, если бы не мое происхождение от ирландских едоков картофеля».

Вспомнив ее слова, Макс невольно улыбнулся.

— А почему, когда на нас валятся семь типов дерьма, ты улыбаешься? — заметил Эллиот.

— Я думаю, что мы в безопасности.

Все остальные пришли к тому же выводу, судя по числу гостей, оставивших сад ради великолепного вида из «вороньего гнезда». Макс заметил молодого Пембертона в толпе тех, кто заполнил крышу. Слишком вежливый, чтобы задавать вопросы о поведении других гостей, он тем не менее выглядел очень растерянным. Кто может осуждать его? Здравый смысл подсказывал, что всем им следует искать убежище. Год назад они именно так себя и вели, но постепенно миновали этот этап. Страх сменился крайней усталостью, апатией, фатализмом, о котором ты догадываешься, наблюдая, как меняется выражение на лицах новоприбывших.