Оформление книги. Редактору и автору - страница 43

Произведение художественной литературы — роман или рассказ, поэма или стихотворение — является самостоятельным и законченным творением искусства. Оно создано средствами художественного слова и воспринимается, прежде всего, в процессе чтения.

Необходимы ли для его восприятия иллюстрации?

Многие миллионы людей читают произведения художественной литературы в изданиях без иллюстраций и не только понимают их содержание, но и бывают глубоко захвачены ими. Не благодаря иллюстрациям живут в веках «Одиссея» и «Слово о полку Игореве», «Песнь песней» и «Дон Кихот». Иллюстрации не являются неотъемлемой частью литературного произведения, и нельзя считать, что они необходимы для его восприятия.

Что же могут дать иллюстрации читателю художественной литературы? «…Иллюстрация, — пишет А. А. Сидоров, — это выявление средствами изобразительного искусства того образного содержания, которое посредством слова проявляется в литературе. <…>. Писатель, описывающий в книге человека, организует в словесных образах весь опыт своего творчества; иллюстратор, до конца поверив в правду, высказанную в художественном литературном образе, рисует облик героя на основании текста, подкрепляя свои представления всем богатством своего личного опыта. <…>. Она (иллюстрация. — С. Д.) дополняет образ, создавшийся у читателя на основании текста, чеканит его, облекает в плоть четкого видения, неясным зрительным представлениям дает форму полной наглядности»[5].

В этом определении характеризуются две стороны вопроса. Иллюстратор до конца верит в правду, высказанную в созданных писателем образах. Вместе с тем художник подкрепляет представления, создавшиеся у него в результате изучения литературного произведения, всем богатством своего личного опыта, то есть вносит в иллюстрации и свое понимание этого произведения.

Имея в виду сложный творческий характер работы художника-иллюстратора, В. А. Фаворский писал: «…художник становится и соавтором, который, не искажая первоначального замысла, обязан сделать произведение более прекрасным, гармоничным, доступным еще большему числу людей» [6].

В. А. Фаворский своим творчеством подтвердил право так понимать значение иллюстраций и задачи художника. Он действительно сумел сделать еще более прекрасными не только многие близкие нам по времени произведения, но и такие шедевры далекого прошлого, как «Книга Руфь», «Слово о полку Игореве», «Vita nova» Данте, сумел приблизить их к современному читателю.

Но всегда ли удается художнику не исказить первоначальный замысел? Отсюда — отрицательное отношение многих писателей к иллюстрированию их произведений.

Познакомимся и с такими взглядами.

На предложение издать «Мертвые души» с иллюстрациями, причем иллюстратором должен был быть талантливейший график А. А. Агин, Гоголь ответил: «Я — враг всяких политипажей и модных выдумок. Товар должен продаваться лицом, и нечего его подслащивать этим кондитерством»[7].

Не менее резко писал Флобер: «Я терпеть не могу иллюстраций, особенно когда дело касается моих произведений, и пока я жив, их не будет. <…> Не стоило с таким трудом давать туманные образы, для того чтобы явился какой-нибудь сапожник и разрушил мою мечту нелепой точностью»[8].

В предисловии к одному из изданий «Жана-Кристофа» Роллан говорил: «До сих пор я отвечал отказом на все предложения передать „Жана-Кристофа" в зрительных образах. Я считал почти невозможным, чтобы художник мог повторить мысли писателя…»[9]

Особенно глубоко ставит вопрос Тынянов. «Конкретность произведения словесного искусства не соответствует его конкретности в плане живописи, — читаем мы в его статье „Иллюстрации". — <…>. Конкретность поэтического слова не в зрительном образе, стоящем за ним, — эта сторона в слове крайне разорвана и смутна… она — в своеобразном процессе изменения значения слова, которое делает его живым и новым. Основной прием конкретизации слова— сравнение, метафора — бессмыслен для живописи. <…>…Половина русских читателей знает не Гоголя, а Боклевского или в лучшем случае Агина»[10],— заключает Тынянов.