Огненная Кровь - страница 61

Я покачала головой, когда Кай сел в карету напротив меня, его длинные ноги вытянулись, как у довольного кота. Смогу ли я когда-нибудь привыкнуть к его изменчивости? Так, как он говорил о чувствах, было трудно сказать, чувствовал ли он вообще что-нибудь серьезно. Я должна был напомнить себе, что он тренировал меня, только чтобы у него был второй шанс. Я сомневаюсь, что он заботился о том, пройду я или провалился, если бы это не влияло на его собственный исход.

Если я умру во время испытаний, кого-нибудь здесь это будет заботить?

Я уставилась на проходящие пейзажи: проблески океана между скоплений домов и растительностью и причалов. В небе на северо-восток витало бурное облако. Мои мысли обратились к Аркусу — единственный человек, которого я знала без сомнения, защищавший меня.

Но, разве не в этом и была проблема? Он рисковал гневом своего двора, чтобы держать меня рядом. И я достаточно заботилась о нем, чтобы уйти.

Моя грудь резко сжалась. Я когда-нибудь увижу его снова?

— Ты выглядишь печальной, — сказал Кай, его глаза сверкали. — Выше голову птенчик. Ты хорошо справилась сегодня.

— Значит, ты думаешь, я буду готова?

Он не ответил сразу. Я ждала, задаваясь вопросом, предложит ли он утешительный или честный ответ. Интересно, какой я хотела больше.

Его выражение лица стало нехарактерно мрачным. — Никто никогда не готов к испытаниям.

— Даже ты?

Он колебался. — В отличие от наивного мальчишки, которым я был, теперь я знаю, чего ожидать.

— Я думала, что это запрещено. Знать, чего ожидать.

Его губы изогнулись в ухмылке, а его красивое лицо потеряло все следы серьезности. — Я исключение из всех правил, Руби. Лучше бы ты это запомнила.

Дни проходили в мышечных болях, разочарованиях и синяках, в которые мелькали проблески надежды. Я не могу сказать, что Кай был терпелив, но он был решителен и непоколебимым. Он показал, что он способен на серьезную преданность делу. Я знала, что каждый раз, когда он атакует или блокирует, или ударяет меня, он делает это, потому что хочет, чтобы я преуспела. Он хотел, чтобы я была готов. Если я потерплю неудачу, то и он.

Он научил меня нескольким новым приемам, он испытывал силу моего огня, заставляя меня расплавлять или сжигать бесчисленное количество предметов, и он заставил меня медитировать часами, чтобы отточить мой умственный контроль, не позволяя мне двигаться, пока не возникнет безумная необходимость в движении или я начну нервничать. Я не жаловалась. И не спорила. Я быстро училась, потому что должна была. Я знала, что совершенствуюсь благодаря восхищению, которое я иногда видела в его глазах.

Одно из неожиданных преимуществ долгих часов обучения с Каем: у нас сложилась легкая гармония, своеобразное смешивание дара, которое мастера так высоко ценили. Я начала предвидеть его шаги, прежде чем он их делал, и он часто предсказывал мои. Это означало, что никто из нас не выиграет легко, хотя мне иногда казалось, что Кай все еще сражается не в полную силу, чтобы построить мою уверенность. Мы стали хорошими спарринг партнерами, подталкивая друг друга к новым пределам мастерства и творчества. Это привело к нескольким захватывающим боям, привлекая студентов и мастеров в благодарные толпы и не раз.

Тем не менее, мы еще не приблизились к профессионализму старших мастеров. Многие из детей уже проявили определенные навыки, которые превысили мои собственные. Тем не менее, мой дар был сильным и продолжал усиливаться. Надежда росла с каждым днем. Мне только хотелось бы, чтобы надежда равнялась уверенности. Даже если бы я была самым способным учеником в Судазии, не было никакой гарантии, что я пройду испытания. В конце концов, даже Кай с его ошеломляющей скоростью, ловкостью и силой как-то провалил свою первую попытку.

Это означало, что мне нужен запасной план.

Книга Перниллиуса вполне могла быть в библиотеке в школе, но я не получу доступ к ней, пока не пройду испытания. Поэтому мне пришлось исследовать другие пути к знаниям. Я решила поговорить с мастерами во время моих перерывов между тренировками, надеясь найти Судазийскую версию Брата Тисла. Наверняка, один из них знал об ученом, чье любимое времяпровождение зарыться под грудой разлагающихся бумаги и затхлых свитков. Все мои предварительные вопросы привели меня к одному и тому же ответу: мастер Даллр был увлеченным историком. Он был тем, с кем можно поговорить, если у меня были какие-то вопросы по эзотерическим знаниям.