Огненная судьба - страница 8

стр.

Не спрашивая разрешения, резко поднялся представитель гарнизона, гладко выстриженный по-солдатски, но с нашивками ефрейтора. Лазо вгляделся и припомнил: кажется, из егерского полка, расквартированного в Коммерческом училище. Возражая против передачи власти земской управе, ефрейтор с обидой напомнил о больших потерях среди большевистски настроенных солдат: аресты, провалы, столкновения. Ради чего же эти жертвы? Нет, тут что-то недодумано. Настроение в гарнизоне — только за Советы. Да и не надо нас пугать японцами и теми же американцами. Знаем их! Вы только и про наши силы не забывайте. 1-й Дальневосточный полк — шутка? А партизан сколько? А недавно в Сучане восстали сразу два батальона и убили своих офицеров! Нет, пусть лучше японцы нас боятся, а мы их — хватит, побоялись. Ефрейтор опустился на место, но тут же вскочил снова:

— Вот сидит товарищ Лазо. С какими глазами он появится перед солдатами? Да они его разорвут, если узнают, что он их за управу поведет.

— А он сейчас нам сам скажет, — вставил Кушнарев. Красноречивым взглядом он побуждал выступить Лазо, не отмалчиваться. Мнение командующего вооруженными силами значило многое. Но что же говорить? Затевать спор? Откуда у Кушнарева такая уверенность? Не такой он человек, чтобы судить и поступать необдуманно.

Своим «коньком» Сергей Лазо всегда считал умение увязывать местные события с положением на международной арене. А совсем недавно, перед своим возвращением из таежного лазарета во Владивосток, Сергей Лазо увиделся в Белой пади с Николаем Ильюховым, командиром 1-го Дальневосточного полка. За плечами Ильюхова долгий партизанский путь. Это он организовал «Комитет по подготовке революционного сопротивления контрреволюции и интервенции» в Сучанской долине и сформировал первые партизанские отряды, руководил одной из групп в героическом Майхинском рейде, когда партизаны разгромили несколько крупных гарнизонов в деревнях долины.

В Белой пади Сергей Лазо и Николай Ильюхов говорили о разногласиях в лагере интервентов. Никакой дружбы между «союзниками» нет и в помине. Эти хищники, мечтая завладеть таким лакомым куском, как советский Дальний Восток, готовы перегрызть друг другу глотки. Этим-то и следует воспользоваться!.. Сейчас, прислушиваясь к спору делегатов с докладчиком, Сергей Лазо недоумевал. Почему Кушнарев не берет в расчет грызню «союзников»?

Сергею казалось, что он нашел слабое место в неожиданной установке докладчика. Никак нельзя сбрасывать со счета неизбежные противоречия в стане самих «союзников».

Щурясь на расплывающийся в банном тумане огонек свечи, Сергей мысленно призвал себя к спокойствию и начал неторопливо, издалека. Острые противоречия, существовавшие между царской Россией и ее соперниками на мировой арене, были противоречиями империалистическими. Но с октября 1917 года они стали классовыми. И это, по существу, основные противоречия современной эпохи.

Кушнарев сначала не мог понять, к чему бы это? Его крепкое скуластое лицо простого рабочего выразило недоумение. И лишь когда Лазо заговорил о нынешних непримиримых интересах интервентов, он не сдержался и с досадой ударил себя по коленке. Не так все просто, как это кажется!

От Лазо не укрылось недовольство Кушнарева. Да, Товарищ Петр рассчитывал на его поддержку. Но — минуточку терпения — сейчас он выложит свои доводы.

— Думаю, нет никакого секрета в том, что Япония и Америка втихомолку ненавидят друг друга. Они хорошо вооружены, полны сил. Аппетиты у них, как у волков. И вот эти две стаи хищников наскочили на наш берег. Что тут следует принимать в расчет? Посылая свои войска, они понесли громадные расходы. Что же, это все полетит в трубу? Не такие они щедрые! Следовательно, конфликт между ними неизбежен. Вот и пусть себе дерутся на здоровье, нам это только на руку.

Возражая, Сергей старался говорить спокойно, убедительно. Он знал, что у подпольщиков к нему отношение особое. Бывший столичный студент, затем офицер, много читает, знает иностранные языки… Выкладывая свои доводы, он как бы рассуждал вслух и советовался, предлагая товарищам, прежде чем выступать, вдуматься поосновательней. Больше всего его озадачивало, что сегодня он вынужден возражать самому Кушнареву. Но ведь и вопрос-то сегодня!.. Даже малейшая ошибка тут должна быть исключена. Поэтому он, заканчивая свое выступление, едва заметно улыбнулся и повторил: