Огненный Хранитель: Путь к возрождению - страница 13

Купальня встретила их полная жарким паром. Не замечая ничего, Интар поспешно сорвал с юноши мокрую и поэтому ужасно непослушную одежду. Зариме все еще дрожал крупной дрожью. Но стоило его подтолкнуть к воде, и та лишь слегка коснулась пальцев ног, как юноша отпрянул практически в ужасе, воскликнув:

– Нет! Холодно!

– Что ты! Попробуй, вода очень теплая, почти горячая! – попытался убедить его Интар.

– Нет! – отчаянно мотнув головой. – Нет!

– Ну же! Обещаю, ты сразу согреешься, – мужчина все еще пытался настоять на своем, суетясь, как заботливая мать.

– Нет! – почти испуганно прижавшись к широкой груди Интара. – Можно… можно мне к камину?

Камин был только в покоях хозяина дома. Остальные комнаты по здешнему обычаю отапливались жаровнями. Беспокоясь, что юноша, окончательно продрогнув, просто простудится, Интар сдался, решив больше не настаивать, и проговорил:

– Ладно, идем.

Но, прежде чем выйти, Интар тщательно обтер Зариме и закутал в плотное покрывало – чтобы окончательно не замерз. В комнате, не слушая никаких предупреждений, юноша улегся как можно ближе к ярко пылающему пламени. Так что Интар невольно склонился над ним, убирая волосы и предупреждая:

– Осторожнее! Ты же себя подпалишь!

– Нет, – почти промурлыкал Зариме, позволяя покрывалу развернуться и соскользнуть на пол, так что отблески огня заиграли на голом теле. На миг показалось, что татуировка на спине вот-вот оживет. Юноша только потянулся, проговорив: – Как же тепло!

Интар сглотнул и отпрянул, только сейчас осознав всю невольную соблазнительность этой картины. Жар. О да! Он поднимался по его телу, пробуждая жажду и потаенные желания, дремавшие, покуда мужчина был обеспокоен жизнью и здоровьем своего подопечного.

Слуга принес подогретое вино, и, поставив поднос на столик, быстро удалился. Деликатность, воспитанная годами службы. Сейчас Интар был готов ее проклясть. Пришлось напомнить себе, кто здесь хозяин дома, обуздать чувства, встать и налить Зариме вина. Парню и так сегодня досталось, а тут он еще.

Зариме попытался повернуться и неловко принять кубок, но при этом чуть не опрокинул все на себя. Пришлось поить. Снова благодаря богов за то, что юноша слеп и не видит его горящего взгляда. А Зариме пил маленькими осторожными глотками и даже смежил веки, хотя, кажется, на губах играла улыбка, а на щеках появился румянец.

– Похоже, ты уже засыпаешь, – Интар и сам улыбнулся, убирая кубок.

– Не совсем, – слабо мотнул головой Зариме, так что мужчине опять пришлось ловить его длинные волосы, чтобы те не попали в камин.

– Так ты точно скоро прожаришься! – усмехнулся Интар, все-таки отодвигая юношу подальше от огня.

– Мне так хорошо!

– Больше не знобит?

– Нет, спасибо.

– На здоровье. Я рад, что все обошлось.

Интар только собрался подняться, как тонкая рука почти инстинктивно уцепилась за его камзол. У мужчины вновь все перехватило от плавных очертаний тонкого тела, от того, как билась жилка на шее. Кашлянув, он сказал:

– Я не гоню тебя. Можешь оставаться здесь. Правда, гораздо удобнее будет на диване. Но мне не след оставаться рядом. Тебе так будет лучше.

Зариме неуловимым движением поймал Интара за руку и коснулся губами костяшек пальцев. Снова улыбнулся своей мягчайшей улыбкой и сказал:

– Я уже говорил, что приму вас любым. Меня ничто не может испугать.

– Боюсь, ты ошибаешься, – почти с грустью, потом ласково: – Ложись спать.

Это происшествие вовсе не положило конец их прогулкам. Наоборот. К тому же Интар решил научить юношу держаться в седле. Это придало бы ему уверенности.

Кажется, предложение родилось само в один из вечеров. Интар читал какой-то исторический очерк, а Зариме слушал, положив голову на колени мужчине. В последнее время это стало их излюбленной позой.

Дочитав, Интар еще некоторое время перебирал алые локоны юноши, о чем-то думая. Потом поинтересовался:

– Тебя испугал тот случай с моим конем?

– Нет. Это было не страшно, только неожиданно. Рывок – и я весь мокрый, стало ужасно холодно.

– Ты чудом не попал под копыта, – до сих пор что-то похожее на страх сжимало сердце Интара при воспоминании о том происшествии.