Огненный столб - страница 29

По мнению Нофрет, ночь новолуния настала слишком скоро. И, что еще хуже, ее хозяйка, будучи в веселом настроении, считала, что она обязательно должна пойти, к тому же нарядившись получше, как подобает служанке царевны. Анхесенпаатон заставила Нофрет надеть платье из тончайшего, почти прозрачного льняного полотна и дала ей браслеты, серьги и ожерелье из золота с лазуритом, кровавиком и малахитом. Парика Нофрет не потерпела бы, но мастер, причесывавший саму царицу, уложил ее буйные кудри в подобие парика знатной дамы.

Нофрет чувствовала себя идолом, установленным в храме. Она повернулась в облегающем платье, попробовала шагнуть.

— И как же, скажи на милость, я пойду в нем до селения?

— Ты не пойдешь, — заявила царевна, — тебя отнесут в паланкине.

— Ни за что! — Нофрет топнула ногой. — Они сочтут меня заносчивой. Все будут глазеть на меня с отвращением.

— Не думаю, — сказала царевна. Она помолчала, нахмурившись. — Хорошо. Не в паланкине. Ты сможешь управлять колесницей?

— Смогу ли… — у Нофрет перехватило дыхание. — Еще не легче!

— Я думала, тебе понравится, — огорчилась царевна. — Готова спорить, Иоханану понравилось бы. По-моему, он из тех молодых людей, которым было бы интересно попробовать.

— Ночью? В новолуние?

— Ладно, ты права. — Царевна тяжело вздохнула, представив, от какого замечательного зрелища придется отказаться. — Снимай платье. Возьмешь его с собой. Оденешься, когда придешь в деревню.

Это был достаточно толковый совет. Нофрет и сама думала так же, и ей хотелось увидеть лицо Иоханана, когда она появится на празднике, одетая как госпожа из дворца.

Царевна помогла Нофрет снять наряд, стараясь не растрепать прическу, и связала в узелок платье и украшения, добавив к ним, поразмышляв, пару изящных сандалий с золочеными ремешками.

— Неизвестно, на чем придется танцевать, — сказала она с удовлетворением, увязав вещи в накидку из грубого полотна. — Вот. Понесешь это на голове, и все будут принимать тебя за служанку на прогулке.

— Очень уж ты умная, — заметила Нофрет.

Царевна засмеялась.

Нофрет шла через город не спеша, как обычно ходят служанки, и несла на голове свой узелок. Никто не обращал на нее внимания. Солнце уже садилось, бросая косые длинные лучи на стены и крыши. В этом золотом сиянии город не казался таким необжитым, неуютным и недостроенным. Тени заполняли пустые пространства, золотили каркасы домов, воздвигали колонны там, где еще ничего не было.

Даже пустыня выглядела как-то приятнее, когда закат смягчил ее резкие линии. Тень Нофрет двигалась далеко впереди нее: длинные тонкие руки и ноги, крошечная голова. На дороге больше никого не было. Строители, должно быть, спускались от гробниц в другом месте. Горожане не ходили в пустыню в сумерках. Безусловно, разумней было отправиться в колеснице или даже в паланкине.

Нофрет не хотелось привлекать к себе чрезмерное внимание, вызывать недоверие и подозрение в том, что она соглядатай царевны. Рабы всегда думают так, на то они и рабы. И пусть Иоханан яростно утверждает, что он свободный человек — его свобода полностью зависит от царя — так же, как и ее.

Когда девушка добралась до деревни, уже почти совсем стемнело. Сверток на голове уже порядком утомил ее, но она совсем позабыла о нем, удивленная неожиданной красотой этого невзрачного местечка в свете ламп и факелов среди тьмы.

Ахетатон на закате был почти красив, а селение строителей в ночи — просто прелестно. Центральная площадь, где днем шумел базар, была залита светом. На одном ее краю установили навес, похожий на царский, на другом — столы с чашами, блюдами и кувшинами. Когда Нофрет подошла, женщины подносили хлеб, сыр, пироги, мясо, разные фрукты. Угощение было не таким изысканным, как на царском пиру, но гораздо богаче, чем можно было ожидать в таком месте.

У Нофрет потекли слюнки. Свежевыпеченный хлеб благоухал, а где-то жарилось мясо: его запах вился вокруг нее, увлекая через толпу людей, полускрытых тенью.

— Нофрет!

Это был Иоханан, он звал ее. Юноша возник из мельтешения света и тьмы, широко улыбаясь, и, чуть не сбив ее с ног, потащил за собой, и Нофрет пошла, не успев понять, куда.