Огни Божественной Любви. Эзотерическая поэзия - страница 2

Тебе Я за верность дарую.

Победу повсюду и души врагов,

Даю награду любую.

Что хочешь проси, всё это не сон,

В отдельности или всё разом».

И молвил, склонившись, в ответ Соломон:

«Дай в сердце мне, Господи, разум».

Не зовет тоской, не душит

Никакая страсть меня.

И покой мой не нарушит

Даже тихая луна.

Всё прошло, всё пролетело,

Прав я был или не прав?

Но душа вернулась в тело.

От бездушных тел бежав.

Похожи люди на песочные часы

Неясного величья и красы.

И каждому свое количество песка

Отмерила незримая Рука.

Взяла часы Рука, перевернула,

Песчинка первая чрез горлышко скользнула,

За ней другие понеслись,

Друг дружку обгоняя, вниз.

И сыпятся, и сыпятся они,

Бегут секунды, складываются в дни,

И ни один великий человек

Остановить не в силах этот бег.

Но кончится песчинкам счет, тогда,

Часы перевернёт незримая Рука.

Мечтает кто-то заслужить

Тепло земной, обычной девы.

А мне хотелось растопить

Лёд в сердце Снежной королевы

Наверно, с очень дальних звёзд

Он сшел в мир зла и тьмы.

Покинул край чудес и грёз

И стал такой как мы.

Убогих, нищих и калек

От недугов спасал.

В жестокий, алчный, хищный век

К любви всех призывал.

Стоял с злодеями в строю, Страдая без вины.

Послушно принял смерть свою,

Чтоб живы были мы.

Учил любить, учил страдать

И на кресте Он тоже

Учил убийц своих прощать,

Воистину, Сын Божий.

Каким был бедным я,

Имея всё когда-то.

И лишь всё потеряв,

Я стал богатым.

Что нужно, а что бесполезно,

Что правильно, а что нет,

Его рассужденья железны,

Он знает на все ответ.

Он знает, где право, где лево,

Он знает, где правда, где ложь.

Он понял все тайны Вселенной,

И сердце не тронет дрожь.

От рождения до гроба

Человек, словно робот,

От гроба до рождения

Боится забвения.

В него загрузили программы,

Его подключили в сеть,

И он выполняет команды,

Пока не приходит смерть.

От рождения до гроба

Человек, словно робот,

От гроба до рождения

Поменяет мнения.

Холодна и строга со всеми,

Я с такими не был знаком.

Потому и в тумане осеннем

Показалась ты мне маяком.

Показалось: совсем мы не люди,

И живём в мире песен и роз.

Потому на серебряном блюде

Я тебе свое сердце принёс.

Никогда оно не остынет,

Будет биться и глупо и странно.

Только ты лишь мираж в пустыне,

Человеческая голограмма.

Желтеют рощи и сады

По осени недаром.

Не будет кто-то молодым,

А я не буду старым.

(Из A.de Mello)

Шел, томимый неясной жаждой,

Я по улицам Рима однажды,

Или Лондона или Мадрида,

В мире много похожего вида.

Может днем шёл, а может быть ночью,

Я не помню этого точно.

Пахло пылью, горели рекламы,

Шли в театрах какие-то драмы,

Заглянуть приглашали витрины,

Обгоняли прохожих машины,

И теснили газоны и клумбы

Казино, рестораны и клубы.

Вдруг, в каких-то грязных пелёнках,

Я увидел босого рёбенка,

Он от холода часто дрожал,

И иконку к груди прижимал.

Иногда неловко крестился,

Он с рожденья, наверно, не мылся.

Рядом мать на коленях сидела

Конец ознакомительного фрагмента.