Огни дома - страница 12

На следующий день, когда моя добрая мама приехала за мной из Вествуда, я решил рассказать ей всю правду, даже если бы ее это очень расстроило. Когда мы сидели с ней на переднем сидении фаэтона с резиновыми покрышками на колесах, — недавнего приобретения родителей, — она держала вожжи одной из лошадей. «Как ты думаешь, ты справился?» — спросила она серьезным и мягким тоном. «По правде говоря, я сомневаюсь, что сдал, мама», — ответил я. Она молчала несколько минут, и у меня было такое чувство, что она молится. Наконец она спросила: «Когда ты узнаешь?» Я сказал, что результаты будут опубликованы в «Экзаменаторе» примерно через три недели. «Экзаменатор» — это ежедневная газета, выходящая на всем севере Тасмании. Мы получали ее регулярно, и отец читал ее при лампе по вечерам.

В знаменательный день, когда должны были быть опубликованы результаты вступительного экзамена, я был не в силах дожидаться, когда газету принесут домой. Я погнал велосипед в гору, к тому месту, куда ее доставляли в пачках, и смог взять наш экземпляр газеты, как только ее привезли. Прислонившись к велосипеду, я дрожащей рукой открыл страницу с напечатанными именами тех, кто сдал экзамен. Я едва поверил своим глазам, увидев там свое имя. В первый раз в жизни я видел его напечатанным, но оно было там, ошибки быть не могло. Я прошел!

Я быстро спустился с горы, чтобы сообщить новость матери и отцу. Лицо матери осветилось радостью. Отец тоже был доволен и как будто даже гордился мной. Он сказал только: «Поздравляю. Ты молодец, парень!»

На ферме началась уборка урожая, и я работал изо всех сил, чтобы сэкономить отцу деньги хотя бы на одного работника: ведь отец дал согласие — скорее всего, под давлением моей матери — на один год моей учебы в средней школе. Именно этого я и хотел. Потом я вернулся бы к предназначенной для меня жизни на ферме. Мне нравилась пора уборочных работ, но я был огорчен, что в тот год не появился на полях мой герой, Верн Джонс. Для меня это было загадкой, да и никто не знал, что с ним случилось. Один его друг, вествудский фермер Рой Вайз невнятно сказал, как бы и сам в это не веря: «Я думаю, он вернулся в школу». Но в этом не было смысла. Если он имел в виду университет, то он был закрыт, так как летние каникулы там продолжались дольше, чем в школах. Так что загадка оставалась.

Полагалось, что в день открытия школы кто-то из родителей сопровождал нового ученика. Моя самоотверженная мать, которая всегда терялась при встрече с новыми людьми, привела меня в приемную директора школы. Директор улыбался, был приветлив, у него были вьющиеся тронутые сединой волосы, спадающие на высокий лоб, и добрые глаза. Моя мать поэтому успокоилась. Рядом с дирекцией находилась книжная лавка, где она купила учебники, нужные мне в этом году. Их оказалось ужасно много, я с гордостью понес их под мышкой. До сих пор я помню приятный запах свежеотпечатанных книг.

Когда моя мама оставила меня в городе и уехала домой, мне показалось, что меня отделяют от вествудской фермы не 14 миль, а полмира. Была договоренность, что я поселюсь у двоюродной бабушки, сестры моей бабушки по матери. Она была простой женщиной и жила в скромном доме рядом со школой. На первый уик-энд родители сами отвезли меня из Лонкестона домой, но обратно я должен был уже сам добираться до Хэгли на велосипеде, оставлять его на мельничной ферме и на поезде ехать в город; по пятницам я сначала ехал поездом, а потом от мельничной фермы на велосипеде домой, в Вествуд.

Мне помнится, что первый год в школе был для меня радостным. Каждая минута доставляла мне удовольствие. Новые предметы, такие как геометрия, алгебра, физика, химия и даже латынь, казалось, сметали барьеры в уме и позволяли ему расширяться, способностям разума — раскрываться, и мир для меня становился богаче. Я познакомился с Шекспиром, с его драмой «Юлий Цезарь» и, выучив из нее длинные отрывки, цитировал их, как только представлялся случай. У нас был замечательный состав преподавателей. Все они поверх одежды носили черные академические мантии. Почти каждый предмет вели разные преподаватели. Я считал, что все они — блестящая команда «освободителей ума». Моим любимым учителем был Эрик Скотт, наш классный руководитель, только что вернувшийся из Оксфордского университета, где он повышал квалификацию и получил степень. Он занимался с нами английской литературой и химией. Последняя была в то время моим любимым предметом, за ней шла английская литература. Эрик Скотт был тогда издателем школьной газеты и убедил меня написать для нее статью, которая явилась чем-то вроде сатиры на нашу учительницу французского языка. Она держала класс в большом эмоциональном напряжении, заставляя нас стоя читать наизусть длиннейшие отрывки из французской прозы, которые мы обязаны были учить каждый вечер, при том что у нас была целая куча других домашних заданий. Одна девочка из нашего класса не выдержала и разрыдалась, так как не могла запоминать эти тексты, а я однажды сделался прогульщиком, поскольку не имел времени выучить длинный кусок французской прозы. После моей статьи учительница изменила свою педагогическую тактику, но я не пользовался ее расположением.