Огни дома - страница 7

Мы провели много беззаботных детских лет на ферме Мэдоу Линн вместе с любимыми родителями. Отец был нам скорее товарищем, он не применял никаких воспитательных мер, разве что иногда кричал на нас, но всегда поддерживал дисциплинарные методы мамы. Мне было девять лет и девять месяцев, когда отец привел нас с Ритой в родительскую спальню, чтобы мы посмотрели там на чудо. Это была крошечная девочка с черными глазками и пушистым ореолом черных волос. Мать лежала в постели и держала ее на руках. В большом возбуждении мы стали спрашивать отца, откуда появился этот ребеночек. Мы знали, что как раз в это время в дом пришла няня, и подумали, что это она принесла девочку. «А вот и нет, — сказал отец, — я нашел ее утром под кустом сирени. Она лежала там в маленькой ямке». Мы бросились в сад, чтобы взглянуть на куст сирени, от которого исходило дивное благоухание. Была весна, и сирень стояла в полном цвету. Под ней мы увидели свежевырытую ямку, похожую на маленькую колыбельку. «Кто вырыл эту ямку?» — спросили мы у отца, который пошел с нами. «Конечно же, ангелы», — ответил он. К тому времени я уже научился пользоваться лопаткой, и у меня в голове промелькнула мысль, что ангелы очень умело потрудились.

Но самым главным было то, что наше семейство получило замечательное пополнение. Ее тоже назвали Кэролайн, второе ее имя было Леона, именно так ее все и звали. Она родилась в 1916 году, и лишь полвека спустя Сатья Саи Баба сообщил мне, что моя младшая сестра была моим духовным близнецом. Только тогда я понял, почему мы были так близки друг другу, часто даже зная о том, что каждый из нас думает, и почему она почувствовала удар в голову, едва не столкнувший ее с лестницы, когда я, будучи за двадцать миль от нее, я упал с мопеда, ударился головой и потерял сознание.

Появление на свет моей маленькой сестры прежде всего привело к тому, что я почувствовал себя взрослым и стал помогать отцу в любой работе на ферме. Моя мать восприняла это с некоторой тревогой и как-то сказала отцу: «Помни, что он еще ребенок». Но я уже считал себя взрослым, и мой отец, похоже, с этим соглашался. За пять лет он научил меня пользоваться всей фермерской техникой, за исключением жатко-сноповязалки. Вся эта работа требовала умения управлять тройкой больших фермерских лошадей. Разумеется, я научился ездить верхом на всех лошадях фермы, и даже на скаковой лошади с соседней фермы. Но моим любимцем был маленький толстый пони Тэффи. Обычно я ездил на нем без седла и часто падал. Тэффи иногда ждал, когда я встану и снова заберусь ему на спину, но бывало, что он галопом убегал домой, и тогда мне приходилось идти всю дорогу пешком. Пока я учился ездить на лошади, я при падениях ничего себе не повредил. Мне нравилось управлять лошадью, и я стал хорошим наездником. И все же, когда мне было лет одиннадцать, у меня появилось огромное желание кататься на велосипеде. Если бы он у меня был, я мог бы ездить далеко в поля или даже в деревни Хэгли и Кэррик, а может быть, и за 14 миль в город Лонкестон, где в доме моей бабушки я увидел свет божий. Мой добрый отец вполне мог позволить себе покупку велосипеда, но по какой-то причине, известной только ему, он сказал, что я сам должен заработать деньги на велосипед. «Как же я смогу заработать?» — спросил я. Он подумал с минуту и сказал: «Ты можешь ловить кроликов, которые роют ходы под изгородью между выгоном в тридцать акров и кустарником». Я ничего не ответил, но сама мысль об этом обрушилась на меня как страшный приговор. Для мальчика у меня было слишком мягкое сердце.

Раньше, когда мне было около пяти, я проливал слезы, если нечаянно наступал на маленького паучка, ползущего по полу. Тогда среди наших ручных любимцев было несколько крольчат, морских свинок, а также ягнят, мать которых или погибла, или не могла заботиться о своих детенышах. А теперь я должен был ловить и убивать крольчат, да еще и снимать с них шкуру. «Я не знаю, как ставить капканы», — сказал я отцу. «А я тебя научу», — ответил он. Он и правда научил меня, но я оказался не очень хорошим учеником и в свои капканы, расставленные вдоль изгороди, поймал совсем мало кроликов. Первого кролика, попавшего в капкан, я тут же выпустил на волю. Но увидев, что у него сломаны и сильно повреждены передние лапы, я заставил себя убить его. Это вызвало у меня ужас, особенно когда я почувствовал, как его теплое пушистое тельце бьется о мою ногу, когда я сворачивал ему шею. Отец потом научил меня, как снимать шкуру с убитого кролика и как выделывать шкурки, чтобы они высохли и годились для продажи.