Огонь Черных лилий - страница 11

стр.

— Что ты несешь? Какие еще люди?

— Я говорю, что лучше будет, если пленка попадет к тебе в руки… Во-первых, даст шанс выдвинуться, во-вторых, ты сам решишь, что с ней делать.

А он был прав.

Эдо прекрасно понимал, что в случае привлечения полиции, он остается не у дел. Если, как говорит Саян, на пленке действительно грехи столь высокопоставленных чиновников, то это 100 % бомба, которая может его вывести чуть ли не в совет Пяти. Но ведь, достанься кассета полицаям, то особистам и весь куш перетечет. Нет, он, Эдо, слишком долго шел к своей цели, чтобы упускать эксклюзивные подарки судьбы.

Главное не продешевить.

— И что же за должностное преступление там запечатлено?

— Карающееся смертью.

— Убийство друга по черным лилиям без санкции?

— Нет, в стенах главного штаба убивают исключительно по лицензии, — с насмешкой отозвался Саян.

— Тогда что? Говори, — Карнавал притянул торговца за фартук прямо носом к сжатому кулаку.

— Помнишь последний бредовый указ Ясмина?

— Да…

— Ну вот, как ни крути, даже высшие чиновники грешны.

— Гонишь…

— Нет. Я покажу, в подсобке все есть.

— Ах ты проныра, вот, значит, где твое логово!

— А вы всеми лилиями дома и на даче шмонали? — улыбнулся Саян, — Здесь и людно и публично, а, значит, безопаснее. Под носом никогда не видно простых истин.

— Хватит умничать. Показывай.

— Договор, — твердо сказал Саян.

«Главное не продешевить» — подумал Эдо.

— Договор, — ответил он, — Я тебя не трогаю, ты мне сливаешь информацию. И, главное, — Карнавал задумался, надо было попросить что-то еще, — Магазин переходит ко мне.

Саян выдохнул.

Их интересы совпали, никто не попросил больше, чем мог позволить второй. А что касается магазина… Он все равно был убыточным, поэтому инвестиции государства лавке явно не помешали бы.

— Я согласен, — улыбнулся торговец.

— Ты и твоя жена, кстати, моя любовница, остаетесь управляющими, — Карнавал решил все же напоследок напакостить.

Валентина вздрогнула и насколько это возможно побледнела.

Но Саян и бровью не повел.

— Показываешь? — поторопил Эдо.

— Идем.


Не прошло и мгновения, как Эдо уже сидел напротив допотопного динозавра электроники, сверлившего мрачное помещение голубоватым экраном. Но, не смотря на старость и обшарпанность, динозавр был жив и вполне способен уничтожить кого-то из сильных мира сего, транслируя компроматное изображение.

Пуск.

Кассета пошла.

Помехи.

Взгляд и иголки испуга.

Пленка плохая, звука нет, но изображение различимо.

Белое и синее, сплетение и жар, бросающийся в глаза непрошенным зрителям.

Отвращение.

— Свежак, — гнусное подсипывание Саяна.

Отвращение сильнее.

Эдо поморщился, ему стало противно оттого, что он так бесцеремонно влез в чужую хрупкую близость.

Два его старых друга.

Непредусмотрительность.

— А генеральчик симпатичный… — Саян облизнулся.

Эдо хмыкнул.

Злоба под кожу.

И он все больше ненавидел бородатого мерзавца, сидящего рядом с ним. Нет, не за то, что он шпион, и не за то, что готов предложить ему подставить товарищей, а за то, что наглым своим рылом влез в сплетение, которое он никогда не будет способен даже на секундочку осмыслить.

Да, Эдо сам вздрагивал от омерзения, когда представлял, что они делают друг с другом, но все же его товарищи были недосягаемой высотой для овцеподобной публики. Каждый грешен, и у героев есть страсти простых обывателей, но то, что эти двое сделали для Революции, их силу и величину сложно было переоценить. Никто не был вправе прикасаться к легендам и бередить лавровые грезы новой империи.

Эдо нервно пригладил стриженые волосы.

Белое и синее.

Бледная рука, обвитая зрелостью серебра волос, синие глаза за полусомкнутыми черными ресницами. Страдание и наслаждение. Унижение и возвышение на пике страсти. Немой стон, отзвучавший в мозгу даже без звука телепередатчика. Кай ласкал своими поцелуями птичку Феникса, заставляя пылать в окружении строгого интерьера штабного убожества.

И это надо предать огласке?

Растянуть как горячий ирис, разжевать и плюнуть толпе на радость?

Омерзение.

Эдо вскочил и резко вытянул кассету из пасти наглого динозавра.

— Я беру себе, — уничижительно бросил он.

— Конечно.