Огонь и лёд - страница 14

Ной переступил с ноги на ногу и глянул на солнце, словно и не торопился драться. А потом, молча, без предупреждения, выщелкнул в Сима голыш — ловко, двумя пальцами. Тот врезался Симу в щёку и заставил отшагнуть назад, так что фейерверк нестерпимой боли взлетел по ноге и взорвался где-то в животе. Кровь из щеки оказалась солёной на вкус.

Ной двигался безмятежно. Ещё три щелчка волшебных пальцев, и три крошечных, безвредных на вид голыша понеслись к Симу, как щебечущие птички. Каждая нашла цель, каждая клюнула жертву. Три нервных сплетения, точным попаданием! Первый ударил в живот, так что поглощённая за десять последних часов еда кинулась по пищеводу навстречу солнцу; второй поразил лоб, третий — горло. Сим рухнул на кипящий песок. Колено хрустнуло об твёрдую землю. Краска сбежала с лица, а сквозь крепко зажмуренные, дрожащие веки хлынули горячие слёзы. Но, уже падая, он с неистовой силой успел отправить в полёт свою горсть камней.

Они просвиристели в воздухе, и лишь один попал в Ноя — зато прямо в левый глаз. Ной испустил вопль и закрыл руками разбитую глазницу.

Сим выдавил хриплый, горький смех. Вот она, победа — вот насколько его хватило. Один глаз врага. Теперь у него есть… время! О, боги, пронеслось у него в голове, пока живот слабо корчился, силясь вобрать хоть немного воздуха, в этом мире время — всё! Дайте мне ещё немножечко, хоть секундочку!

Ной, одноглазый, качающийся от боли, продолжал кидать камни, но цель больше не желала попадать в фокус. Камни летели мимо или, если всё-таки попадали, были слабы, бессильны и тщетны.

Сим заставил себя почти встать. Краем глаза он видел День — она ждала, она смотрела на него, она шептала слова надежды и утешения. Он купался в поту, словно его окатило вечерним дождём.

Солнце уже оторвалось от горизонта. Сим ощущал его запах. Камни сверкали, как зеркало; песок забурлил и пошёл пузырями. Долину заполонили миражи. Вместо одного Ноя перед ним плясала дюжина, и каждый готовился метнуть свой снаряд. Дюжина неправильных Ноев, шедших волнами в золотой погибели дня, словно бронзовые гонги, трепещущие после удара.

Сим отчаянно пытался дышать. Ноздри его раздувались, рот жадно глотал огонь вместо кислорода. Лёгкие подхватили пожар, как шёлковые занавески, и в мгновение ока тело его было охвачено пламенем. Пот тёк из пор рекой и тут же испарялся. Он чувствовал, как съёживается, сморщивается, проваливается в себя, как совсем недавно отец — слабый, одряхлевший, больной. Разве он ещё может шевелиться? Куда подевался песок? О, да. Мир извивался под ним… но он, Сим, хотя бы теперь стоял на ногах.

Драки больше не будет. Бой кончился. Против них вышло само солнце.

Донёсшийся с утёса ропот сказал ему об этом. Обожжённые зрители разевали рты, гоготали, свистели, подбадривали своего воина:

— Стой прямо, Ной! Экономь силы! Выпрямись и потей!

И Ной встал, покачиваясь легонько и медленно, словно маятник в раскалённом, огненном дыхании горизонта.

— Не двигайся, Ной! Береги сердце! Береги силы!

— Испытание! Испытание! — скандировали голоса с высот. — Испытание солнцем!

И это было куда хуже битвы.

Сим скосил глаза на расплывающийся от зноя фантом утёса. Кажется, там были родители: отец с утратившим волю к жизни лицом — солнце выжигает его зелёные глаза; мать, чьи волосы бьются над головой на ветру, как облако серого дыма из топки. Он должен выжить — для них, ради них, с ними!

Позади тихонько всхлипнула День. Шорох плоти об песок. Значит, она упала. Сим не отважился оглянуться. Если потратить силы на это, его ждут падение… боль… и тьма.

Колени у него подогнулись. Если я упаду, подумал Сим, я останусь лежать и стану пеплом. Где этот Ной?

Ной был там, всего в нескольких ярдах от него, согбенный, мокрый от пота. Он выглядел так, словно молоты богов били его по хребту — ещё немного и переломится.

Падай, Ной, падай, думал Сим. Падай, падай, падай! Чтобы я мог занять твоё место.

Но Ной не падал. Один за другим камушки из безвольной левой руки ныряли в кипящий песок, губы, с которых испарялась слюна и сходила кожа, заворачивались наружу, обнажая зубы, глаза стекленели. Но он не падал. Жизнь была сильна в нём. Он торчал там, в песке, словно подвешенный на проволоке к небесам.