Огонь на поражение - страница 17

— К нему домой, — прозвучал спокойный ответ.

«Домой?» — недоуменно подумал следователь, и тут же сообразил, что за те десять минут, что друг отсутствовал перед выездом с территории «Института», он наверное узнал о Крамере больше, чем… Черт. Если так, новый Ленька действительно стал серьезным силовиком. А папки с делом он отнес туда же, в аналитический центр, и за них немедленно принялись профессионалы экстра-класса, не чета генпрокуратуровским. Из коротких и лаконичных объяснений друга следователь понял, что подотчетный Гриценко Институт не имеет аналогов во всем мире. Это утешало и дарило надежду, но и пугало заодно.

— Да, я навел справки у себя в аналитическом центре, — словно читая мысли сказал Гриценко. — Что тебя так удивляет?

Владимир Татаринов только помотал головой, наблюдая за улицами микрорайона, на которых копошились люди, люди, опять люди, машины, автобусы… все куда-то спешит, никогда не останавливаясь. Вот продавец овощей перед экс-универсамом, теперь превращенным в двухэтажный супермаркет. Продавец размахивает руками над лотоком, зазывая покупателей… и временного паспорта у него наверняка нет. Вот автобус поворачивает свою тушу к остановке, а за стеклами лица. Мрачные, всегда тусклые лица. Ни единой улыбки… Ненавижу.

Последнее слово он произнес вслух.

— Ненавидишь… — несколько ворчливо ответил Ленька. — Толпы?

— Да. Толпы.

— Нельзя так. Все — люди. Я когда еще тебе говорил.

Следователь промолчал. Он знал, что во-первых — не все люди на этом свете, а во-вторых все равно ему не заставить себя смириться с толпами, с серыми массами и суетой, все это он будет ненавидеть до конца жизни.

…Из глубины, растолкав дома, вылезла зеленая девятиэтажка, старая и обшарпанная. Проезды на подходе к ней щерились разбитым асфальтом, который по непонятным причинам починяли всегда зимой и от этого дороги становились только хуже. Несмотря на хорошие амортизаторы, «Ауди» трясло.

— Здесь он живет? — спросил Татаринов. — А точно?..

— А ты думал… Так проще наверняка. Сильные мира сего любят оставаться в тени.

— Знаю я… не все только, как выяснилось.

— Ты про генерала этого? — Гриценко заглушил двигатель.

— Да.

— Ну так не боись, с ним мы еще разберемся. Кстати, пока мы еще тут ты подумал над моим предложением?.. У тебя целых десять лет было.

— Я еще подумаю, — неуверенно сказал следователь.

Машина остановилась у подъезда. Мимо, с доверчивым любопытством заглядывая в приоткрытые окна, пронеслась стая мальчишек на велосипедах. Дверь подъезда хлопнула и по ступенькам сползла какая-то пьянь, шаркая ногами и глядя на мир пустыми глазами. Ноги мужик переставлял еле-еле, как будто они были у него в гипсе. Татаринову немедленно захотелось схватить грязное явление за грудки и отшвырнуть куда-нибудь с глаз долой. Он обернулся. Гриценко отрицательно покачал головой, словно прочел желание в глазах друга.

— Идем. Не обращай внимания.

— Ленька… да я раньше и в его сторону не посмотрел бы, ты же знаешь, только если в интересах следствия… но… — он уже не мог ничего объяснять. Наверное и потому еще, что видел частицу себя в этом истинном россиянине, список возвышенных целей которого состоял из всего одного пункта — полной бутылки. А возвышенной эта цель была потому, что возвышалась на постаменте из незаработанных денег.

Справившись с противоречивыми чувствами, следователь вошел в подъезд вслед за Гриценко, протопал по заплеванным ступеням, потерявшим от грязи свой естественный серый цвет, и остановился у лифта. Илья Крамер с семьей поселился на восьмом этаже, где, купив аж целых две квартиры, соединил их в одну, отгородившись от лестничной клетки стальной дверью средней прочности.

Гриценко позвонил и дверь открылась после непродолжительной паузы — ушедшей, очевидно, на разглядывание гостей в глазок.

— Здравствуйте, Владимир, — спокойно сказал Илья Крамер и перевел взгляд на Гриценко. Тот, не говоря ни слова, ткнул в руки главреду «Государства» злополучный журнал и проследовал мимо ничуть не удивленного хозяина внутрь квартиры.

— Проходите, Владимир, — Крамер сделал пригласительный жест. Но вот голос его прозвучал извиняюще-виновато. — Мне… Хорошо, что вы передумали. Я знаю и понимаю, как вам все это тяжело. — Татаринов заподозрил очередную интригу, но вслух ничего не сказал, лишь кивнул и прошел, оглядываясь на небогатую обстановку. На даче у Крамера все было сделано по высшему разряду, а здесь… впрочем, здесь и нет особого места для излишеств — потолки невысокие, как и во всех девятиэтажках, комнаты — не больше двадцати метров. Где уж тут шиковать. В одной из больших комнат, кстати, Крамер не преминул сделать себе кабинет — упрощенную копию дачного. Там они вдвоем с Гриценко и расположились, пока хозяин хлопотал вокруг, предлагая выпить (и постоянно вспоминая свою отменную «ракетную батарею»). В конце концов, Ленька попросту оборвал Крамера, и тот послушно опустился в кресло за своим письменным столом, положив перед собой журнал.