Огоньки в ночи - страница 14

Калеб не мог разрешить еще один существенный вопрос. Каким предстанет он в глазах очаровательной и успешной женщины, если не примет вызов и спасует? Не повредит ли он тем самым своей репутации записного мачо, крутого парня? И с каждой минутой эта проблема разрасталась.

Калеб начал решительный маневр. Он тоже послал Аве многозначительную, как ему казалось, улыбку, и вопросительно приподнял одну бровь, словно желая получить прямой ответ на бесхитростный вопрос. То есть он желал без обиняков услышать из ее уст, чего же она от него ждет.

Но этим же и загнал себя в тупик. Ведь до сих пор именно он выступал в качестве обольстителя и не дожидался чьей-либо санкции.

Теперь же выходило так, что Ава сама все решила, сама все и сделала. Калеб был в ее комнате, в ее объятиях, в двух шагах от ее постели. И требовать от нее иных объяснений не имело смысла.

— Скажи, что мне все это не пригрезилось, — попросил он.

— Я не могу понять одного, милый. Чего ты ждешь? — с улыбкой проговорила Ава, увлекая его за собой.

Он сделал последний шаг без какого-либо принуждения и осторожно уложил ее на постель. Но Ава решительно высвободилась, опрокинув его на лопатки.

— Без проблем. Ты можешь быть и сверху, — разрешил мужчина.

Ава рассмеялась этой шутке. В его снисхождении она не испытывала потребности.

Одним махом она расстегнула рубашку Калеба и своей полуобнаженной грудью приникла к его груди. Он нащупал молнию, и тут выяснилось, что под плотным нежно-розовым кружевом платья спряталось воздушное кружево нижнего белья. Обольстительного и дразнящего.

Ава гордо выпрямилась, демонстрируя ему свою стать.

Калеб положил ладони на ее бедра. Нежная-нежная кожа и белоснежные трусики...

Женщина закусила нижнюю губу и со стоном наслаждения запрокинула голову.

— Эй, ты где? Посмотри на меня! — воскликнул мужчина, которому начало казаться, что ей безразлично, кого сводить сума своей красотой.

— Жаль, что постель такая узкая, да и шуметь не стоит, чтобы родителей не смущать, — проговорила она, бегло поцеловав Калеба в кончик носа.

— Не волнуйся, — отозвался любовник.

Ава расстегнула бюстгальтер и небрежно отбросила его, высвободив из кружевного облака свою великолепную грудь.

Еще пару минут назад их общение было более-менее целомудренным, подумывал Калеб, а уже сейчас Ава предстала перед ним во всем неистовстве своего жгучего желания. Он и мечтать о таком не смел. Но Ава его скорее пугала, чем вдохновляла на подвиги.

То, что она не собирается с ним играть, жеманничать и ломаться, он уже понял. Ава Хэллибертон и в ранней юности не терпела фиглярства. Но то, что она отважится на такое, Калеб не ожидал.

В растерянности он не знал, что делать. Ава страстно посмотрела на него, провела рукой по его волосам и тихо легла ему на грудь. Калеб облегченно выдохнул и крепко обнял ее.

Лихорадка спала. Самообладание вернулось к нему.

Он поцеловал разрумянившееся лицо любовницы. Уступив инициативу, она заметно расслабилась.

— Ава, милая, — окликнул ее Калеб, — что с тобой?

Она взглянула на него повлажневшими глазами.

— Дай мне минутку, — попросила женщина. — Что-то на меня вдруг накатило, — прошептала она, поспешно расстегивая последние пуговицы его рубашки.

— Что накатило? — Калеб поцеловал ее плечо.

— Ничего, — ответила она, опустив взгляд. — Сейчас пройдет.

— Ласточка, сдается мне, ты тосковала по этим ласкам, — прошептал Калеб, пытаясь взбодрить вдруг сникшую Аву.

— Немного, — кивнула она, не споря.

— Давненько ты не мяла мои косточки, детка, — пошутил он.

— Не в этом дело, — возразила она.

— А в чем?

— Это не просто объяснить.

— Попытайся.

Ава не ответила.

— Эй! Поговори со мной! — настойчиво попросил Калеб.

— Все в порядке, поверь. Это именно то, чего я хотела, — после некоторой паузы проговорила женщина, кротко улыбнувшись.

Калеб Гилкрист мог просто принять этот ответ, получить удовольствие от близости с красивой женщиной, доставить ей немалое наслаждение, забыв обо всем, как он обычно и поступал. Но Ава была особенной, он также знал, что и он для Авы — единственный в своем роде. А поскольку между ними прежде всегда была полная ясность, Калеб имел право рассчитывать на откровенность и теперь.