Огюст Монферран - страница 8

.

В России Казанский собор — одно из замечательных сооружений начала XIX в. — строился в период, когда применявшаяся старая испытанная строительная техника начала обогащаться современными достижениями, связанными с прогрессом инженерного дела. Создатель собора архитектор А. Воронихин изучал технику строительства во Франции, на его глазах сооружался парижский Пантеон. На родине Воронихин стремился использовать появившиеся в Европе строительные новшества, и, в частности, новые сведения о запасах прочности.

Конструируя Казанский собор, Воронихин в известной мере применил принцип запаса прочности, разработанный французским инженером Ронделе при проектировании парижского Пантеона. Проект Казанского собора свидетельствовал об оригинальном конструктивном, инженерном мышлении автора. Точность технической интуиции Воронихина была проверена на модели собора, выполненной в одну треть натуральной величины.

Архитекторы начала XIX в. были в большей степени художниками, чем инженерами, и скорее производителями работ, чем математиками. Но в новых условиях им все более становились нужны точные расчеты толщины сводов, сечения балок, опор и других элементов конструкций. Таблицы математиков Перонэ, Фонтена, Ронделе и других позволяли производить эти расчеты с большой точностью.

Практика все настоятельнее требовала подготовки широкого круга различных специалистов инженерно-строительного искусства. В 1810 г. в Петербурге открылось первое русское высшее техническое учебное заведение — Институт инженеров путей сообщения. Из-за отсутствия отечественных кадров формирование его было поручено представителям передовой для того времени научной школы — французской. В Россию были приглашены видные французские инженеры А. А. Бетанкур, П. Базен и др., в 1820-е гг. среди приглашенных такие первоклассные ученые, как Г. Ламе и Б. Клапейрон. Однако вместо того чтобы постепенно заменять иностранных специалистов русскими инженерами, правительство Александра I и особенно Николая II препятствовало этому процессу, всячески поддерживая иностранцев. Но и в этой политике наблюдались определенные тенденции. Так, после революции 1830 г. во Франции произошла переориентация в выборе специалистов. Французские инженеры Ламе и Клапейрон были отстранены, а на их место приглашены немецкие специалисты, которые в профессиональном отношении стояли несравненно ниже своих предшественников. И все же открытие института и его работа дали весьма ощутимые результаты.

Приезд молодого архитектора Монферрана в Петербург не был замечен ни в архитектурном мире, ни в столичном обществе. Начальник канцелярии Комитета по делам строений и гидравлических работ Ф. Ф. Вигель рассказывал, что в середине лета 1816 г. явился к начальнику Комитета инженеру А. Бетанкуру человек с письмом от его друга, известного парижского часовщика А. Бреге, рекомендовавшего Монферрана как рисовальщика. Ознакомившись с графическими работами зодчего и найдя в них «много вкуса и изящества», Бетанкур решил определить его рисовальщиком на Петербургский фарфоровый завод. Монферран согласился занять предложенное ему место и потребовал себе ежемесячное вознаграждение — три тысячи рублей ассигнациями, но министр финансов Д. А. Гурьев не согласился на это, и дело расстроилось. В дальнейшем, по словам Вигеля, он сам ходатайствовал перед Бетанкуром о предоставлении Монферрану должности начальника чертежной Комитета, но получил отказ, мотивированный тем, что для такой должности Монферран еще слишком молод. Все же Вигель сумел добиться для Монферрана звания старшего чертежника, правда, без жалования, но с оплатой стоимости квартиры и вознаграждением, или пособием, от Комитета, так как материальное положение Монферрана, приехавшего в незнакомую для него страну, было затруднительным.

Бетанкур согласился взять его на работу, связанную с распоряжением Александра I поручить кому-нибудь разработать проект реконструкции Исаакиевского собора и, будучи директором Института инженеров путей сообщения, разрешил Монферрану, во время занятий проектированием, пользоваться библиотекой института.