Ох и трудная эта забота из берлоги тянуть бегемота. Книга 2 - страница 13
Последний раз Борис был у деда в десять лет. Но память есть память. Когда, после очередного изгиба, дорога нырнула в сырую низину, она пробудилась и буквально взревела: это моя низина! И не было в том ничего собственнического. Наоборот, хотелось со всеми поделиться красотой заурядной грунтовки, вьющейся в березовом окружении.
После болотинки дорога пошла вверх и почти сразу же выскочила на опушку соснового леса. Отсюда открылся вид на Вяземское. Пахнуло знакомым с детства духом осенней земли. Эти воспоминания потянули за собой другие. Он услышал звуки дома, в котором по осени надоедливо стрекотал сверчок, а во дворе тяжело вздыхала корова. Пахнуло вынутой из печи пшенной кашей. С невероятной отчетливостью он увидел синие прожилки под истончившейся кожей бабушкиных рук. Рядом колобком крутился его брат. Неужели, все это не повторится!? От полноты чувств перехватило дыхание.
— Стой! — возглас вырвался неожиданно резко и хрипло, а правая рука лихорадочно свинтила колпачок с фляги.
Несколько судорожных глотков вызвали жар в животе, а левая рука протянула флягу вознице:
— Помяни! — прозвучало и приказом, и, одновременно, просьбой. — Черт бы побрал всю эту…
Отчаянно захотелось хоть кому-нибудь рассказать, как же его достала вся эта чертовщина. Сейчас парадоксы времени в своей безжалостной жестокости предстали в дьявольском обличии.
— Барин, вы, эта… — мысль возницы замерла, и лишь кнутовище выписало замысловатую загогулину, как бы говоря: «Держись, человече!»
По-новому окинув взглядом село, Борис увидел почерневшие от дождей избы. Вместо шиферных крыш, дома нахохлились толстыми шапками соломы, такой же, серой и унылой. Село было и тем же и, одновременно, другим.
Сто лет не столь большой срок. Пару домов Борис узнал, но не было единственного родного, как и не было его бабушки, его деда и его тети Маши.
— Все, Григорий, теперь в Холмы!
Решительное «теперь в Холмы», как будто бы отсекло пакостное настроение. Скрипели рессоры. Две колеи сливались у горизонта в сплошную ровную линию. Два времени, две ипостаси и только одна судьба.
После Клеменьтьво свернули налево и через семь верст на возвышении показались купола холмского храма благоверного князя Александра Невского. Деревянное сооружение было построено в самом конце XIX века. Два въезда в село и две улицы — по местным масштабам солидно.
Сплошными заборами жители были не озабочены. Трех горизонтальных жердей достаточно чтобы крупная живность не травила соседские огороды. На них, будто ласточки на проводах гроздьями свисала крикливая детвора. Появление в деревне городского экипажа явление неординарное. Не оставляли вниманием и взрослые. От каждой избы с любопытством поглядывали на возницу и седока.
Всерьез вмешиваться в жизнь предков Борис не собирался. Было здоровое любопытство и моральное обязательство. Ивана Борис планировал забрать в город и дать пареньку достойное образование. Что делать с «бабушкой» Дуней он пока не решил. Не было у него и иллюзий по поводу будущего двух близких ему людей. Скорее всего, их судьбы в этой реальности сложатся иначе.
Дом предков открылся после второго поворота налево. Стоял он особняком. Довольно крутой пятистенок на фоне окружающих изб. Крыша увенчана узорчатым «скворечником». Такой же был в доме деда Ивана. От этого узнавания в душе что-то екнуло. На изгороди два паренька и девочка лет пяти. Стоило коляске притормозить, как троица настороженно отпрянула.
«Так, — вспоминал Федотов, — среднюю сестру деда звали Прасковья, уменьшительно — Паша. Младшая была Настя. Похоже, что это она. Была еще третья, старшая, но имя ее я не помню. Вот, блин, засада!»
— Вы к кому? — по-федотовски хмурясь, пропищала пигалица.
«А была, не была, авось угадаю»:
— К тебе Настёна, к тебе! Прямиком из Америки, — судя по ответной реакции, Борис не ошибся. — А ну-ка, держи конфеты.
Испуганное: «Ой, мамочки!» сменилось восторженным писком. Ручонки еще только тянулись к заветной коробке, а егоза уже всем тельцем повернулась к дверям, чтоб завопить:
— Мамочка, тятя! Ко мне приехал дядя из соседней Америки!