Ох и трудная это забота - из берлоги тянуть бегемота. Книга 1 - страница 40

Привыкший анализировать поведение преступников, Федор Егорович невольно попытался представить себе троицу. Толком ничего не получалось. В воображении сыщика поочередно сменяли друг друга то отчаянно смелые и хладнокровные бандиты, то интеллигентные хлюпики. Может, действительно бомбисты баловались? Нет, на революционеров не похоже. Те норовят запулить бомбу в сановника. И все же Тарханов больше и больше склонялся к мысли, что «инттелигентики» там были. Во-первых, не тронули женщин, во-вторых, пассажиры выделили одного, по виду учителя, что неприкаянно бродил между столиков. Но и интеллигентики они были неправильные. Оглушить охранника Шамаева, пристукнуть прислугу и стрелять в повара дано не каждому встречному поперечному. Но эти все едино насильники. Поднять руку на беззащитных! Бесстыжее время породило бесстыжих людей.

Городовой невольно стал сравнивать это происшествие с необычными делами последних лет. Всего месяц назад какие-то негодяи до смерти перепугали домовладелицу Семенову. Старуха слегла с сердечным приступом, но перед смертью поведала о малолетках. У старухи тоже тогда ничего не забрали. Малолетки и есть малолетки — испугались.

Вспомнилось еще одно происшествие. В канун Рождества двое неизвестных под корень извели банду Филимона. Говорят, тот связался с политическими. Ходила молва, что с ним свели счеты те самые политические подельники. В том деле необычным была беспримерная жестокость. Двум бандитам свернули шею, остальных покалечили. Были ли там замешаны деньги, выяснить не удалось.

В марте погода средней полосы России всем без разбора дарит солнце и бодрящий мороз. И добрым, и злым, и людям, и тварям. Сегодняшнее утро исключением не явилось.

Рассеянно посматривая в окно, Ильич вспоминал вчерашний ночной разговор с Настасьей. Сегодня на душе Мишенина царили покой и благодать. Вчера, может быть, впервые в жизни, он осознал, что по-настоящему нужен, что у него появилась родная душа. Ильич неожиданно для себя ощутил потребность защитить эту удивительную женщину. Более того, не только потребность, он знал, что может это сделать. Состояние гармонии наполняло его тихой радостью, той, которой не делятся с друзьями.

Борис размышлял, каким образом он начнет входить в здешний технический мир. Димон же планировал навести знакомства c местными борцовскими клубами.

Друзья заканчивали завтракать, когда их размышления были прерваны скрипом саней и лошадиным фырканьем. Мишенин, сидя у «своего» окошка, которое Дима окрестил наблюдательным пунктом, комментировал все происходящее в «большом мире». Благодаря ему друзья своевременно узнавали, кто к кому пошел, а кто выехал со двора на дровнях. Вот и сейчас он сообщил чрезвычайно важную весть:

— Мужик приехал, в папахе. Похоже городской.

— Кто ходит в гости по утрам, тот голоден не будет, — тут же откликнулся Дмитрий. — И к кому этот временно голодный пожаловал?

С улицы послышался громкий голос, спрашивающий у Настасьи Ниловны, где проживают постояльцы.

— Странно, а ведь это к нам, — удивился Ильич.

В подтверждение этому раздался скрип калитки и зычный голос гостя:

— Хозяева, войти можно?

— Палыч, открой. Наверное, к прежним жильцам кто-то приехал, — попросил Борис.

В сенях послышались стук откидываемой щеколды и скрип отворяемой двери. Невнятное бормотание с предложением войти, сменилось шарканьем ног. Распахнувшаяся дверь впустила Дмитрия Павловича и кряжистого незнакомца, отчего в горнице сразу стало тесно.

Вошедший был в круглой папахе из серого каракуля с темным верхом. Меховая шуба с широченным отложным воротником сидела на посетителе, словно он в ней родился. Внимание привлекала буйная веселость в слегка напряженных карих глазах. Внешность, наклон головы, взгляд — все выдавало в незнакомце человека сильного и нахрапистого. Лишь в уголках губ прятался затаенный надрыв.

Глядя на незнакомца, Федотов почувствовал нарастающую тревогу:

«Черт побери, да где ж я видел этого амбала? И эти белые усищи я определенно видел. Ну что за «усатая» напасть: только на завод собрался, как этот Громозека приперся».