Ох и трудная это забота – из берлоги тянуть бегемота. Книга 2 - страница 4

«А там и до собственного „ручника“ рукой подать. Году к десятому! — Зверев мечтательно потянулся, представив себя стоящим со своим „Зверем“ на манер товарища Сухова с „Льюисом“. — Ладно, это в будущем, а пока будем втюхивать Европе наши стрелялки. Вот так! Опять же, введем лицензирование инструкторов и правила соревнований. Согласных с нашей системой поощряем ценой на железо, а денежки отобьем на соревнованиях», — Зверев очень хорошо понимал, какие попрут деньги от многоуровневых соревнований и как этот поток зависит от разработчика правил. Опять же престиж державы.

Ближе к полуночи часть публики разъехалась. Слиняла и местная «амазонка». Полуночники гоняли в гостиной бильярд, а «жаворонки» завалились спать в гостевом флигеле. На веранде остались Зверев с Шульгиным. Оба в новом камуфляже. Теперь это обязательная форма одежды инструкторов стрешара.

— Дмитрий, я понимаю, что на полигоне без камуфляжа не обойтись, а здесь он зачем? — молодые люди давно перешли на «ты».

— Непрямое воздействие.

— Поясни, — в голосе поручика второй раз за вечер прозвучала досада.

— Есть у меня задумка…

Зверев напомнил Шульгину, как тот пытался внедрить в жандармерии тесты, используемые «особистом» Русского Радио. На службе над поручиком посмеялись, а когда тот стал горячиться, ему было указано на место.

— Нельзя было навязывать незнакомое, а вот используй ты тесты сам, да сошлись на результат — враз бы заинтересовались. Это и есть не прямое воздействие.

— Полагаешь, заглянув на наши пострелушки, армейцы закажут у тебя камуфляж? — скепсис сегодня так и сочился из уст поручика.

— Черта с два, молодой человек, умом Россию не объедешь, а вот пластунов переоденут и будут они рассекать по тылам противника в нашей робе. Зуб даю, что на этом деле мы наваримся, — Димон плотоядно потер руки.

— «Зуб даю», «рассекать», как можно так издеваться над русской речью, — привычно уже вздохнул офицер.

— Некоторые дворяне еще те борцы за чистоту родной речи, — Зверев так же привычно намекнул на франкоговорящих соотечественников, — колись, что тебя мучит. Весь вечер, как не родной.

— Теперь это вульгарное «колись», — в интонациях отчетливо прозвучало раздражение.

«Чилийский» жаргон, был ни при чем, тем более, что зверевские словечки давно заняли свое почетное место в сленге клубных борцов. Шульгина мучил какой-то вопрос. Подтолкнув, Зверев больше не торопил — за «А» всегда следует «Б» и его ожидания подтвердились:

— Дмитрий Павлович, я же вижу, куда все катится, — поникшие плечи, тоска в голосе: все говорило о разыгравшейся в душе поручика трагедии.

«Ого, а вот и письмо от нашего мальчика, я хотел сказать от доктора Юнга, заверенное господином Кащенко. И что я еще прощелкал? Давай вспоминать. Последние недели Шульгина словно приложило пыльным мешком. Впрочем, ничего ненормального в том нет — парень он конечно крепкий, но в такое время податься в жандармы все одно, что сунуться в женское отделение без каски. Шайкой по башке огребешь с гарантией. Вот и огреб, только по психике. Сегодня с утра он был в норме. После баньки так и вообще расслабился, а дальше»?

При желании человек может выудить из памяти самые малозначительные детали. Вот и Зверев вспомнил сейчас мимолетную гримасу презрения на лице «амазонки» и болезненно закаменевшее лицо жандарма. Было в этой молчаливой сцене что-то теряющееся в их прошлом.

«Оба-на! Шульгин, встретил „революционную подружку“, то-то я смотрю из дамочки креатив так и прет. Интересно, ее фамилия случайно не мадам Бочкарева или Засулич? Впрочем, мадам Бочкарева, скорее всего, еще мадмуазель и военную фуражку она примерит ближе к семнадцатому году. Засулич же давно старушка. Эта…, — Дмитрий Павлович мысленно скинул с „амазонки“ одежды, но вздрогнув, тут же вернул их на место. — На фиг нам жертвы голодомора».

Переселенцы давно пришли к выводу, что со службой в жандармах Шульгин промахнулся, как Сенька с шапкой. Такое частенько случается с людьми интеллигентными и от природы не злобливыми. Как ни крути, а жандармы, как и чекисты, по сути своей ассенизаторы, и выдержать такую службу дано не каждому.