Ох и трудная это забота – из берлоги тянуть бегемота. Книга 3 - страница 12
Судя по размерам фигурок экипажа, размах крыльев мастодонта соответствовал таковому у пассажирского лайнера. Это Гаккель отметил в первую очередь. Фюзеляж заметно похудел, отчего прозрачные сегменты носового обтекателя смотрелись гигантским стрекозиным глазам, а самолет приобрел хищные черты.
Пулеметы прикрывали все направления, а подвешенный под фюзеляжем оперенный снаряд не вызывал сомнения в своем предназначении.
Взгляд непроизвольно упал на фигуру, расположенную за носовым обтекателем ниже командира и склонившуюся к окуляру неведомого прибора. В этом месте Федотов хотел посадить штурмана.
— Что это? — уже догадываясь, и потому немного осипшим голосом, спросил Яков Модестович.
— Что, что, — проворчал Федотов, — дальний бомбардировщик, «Летающая крепость», называется. Можно сказать евро-стратегический бомбер. К его проектированию вы приступите после первых же облетов транспортного варианта. Да что там после облета, — горестно махнул рукой виновник этого безобразия, — теперь это ваша вечная головная боль.
Едва прозвучало определение: «транспортный вариант», как все стало на свои места. Выходит, эта машина задумывалась таковой с самого начала, и автор проекта бился, как бы изящнее скрестить военный и гражданский варианты.
— Вот что, Яков Модестович, распускайте-ка вы свою братию, — дал команду директор, — разговор у нас будет долгий. Как бы даже не один день.
Федотов поведал о двух способах бомбометания. В данном случае предполагался сброс бомб с горизонтального полета, где пилоту так важно максимально точно держать курс, скорость и высоту, а штурману вычислить момент сброса и вовремя раскрыть захваты бомбодержателя — секундная задержка при скорости двести километров в час и снаряд перелетает цель на пятьдесят пять метров!
Вопросов было много, ведь теперь отбрехиваться придется Гаккелю, а правду его питомцы узнают только с началом проектирования бомбера. Якову же прямо сейчас придется ломать голову как качественнее спроектировать тот или иной узел, чтобы легко перейти от «пассажира» к бомбардировщику.
Ответы были под стать — скрывать Федотов ничего не собирался. Иногда произносилась фраза: «Это утверждение верно на столько-то процентов», и лишь однажды Гаккель получил предупреждение: «Считайте, мне это приснилось во сне, а я такой доверчивый». Мол, не задавай неудобных вопросов, чтобы не получить уклончивых ответов.
Следователя первым делом интересуют факты происшествия. Литератора слог автора. В этом смысле инженеру подавай технические нюансы. Но когда утолен профессиональный интерес, все любопытствуют о предметах иного характера.
Такой вопрос Якова Модестовича прозвучал далеко за полночь, когда после напряженной работы наступает то состояние расслабленности и доверия, когда в вопросах нет и быть не может даже намека на недоброжелательность.
— Борис Степанович, наверное, это не мое дело, но на всех Мигах вы упорно отказываетесь демонстрировать оружие, а здесь…, — Гаккель обескураженно развел руками, дескать, сейчас вы выглядите абсолютным милитаристом.
— Вы вновь хотите узнать правду?
— А вы ее знаете?
— Свою знаю.
— Если вам неловко, то я готов снять свой вопрос.
Неловко Федотову не было, зато требовалось глубже понять человека, которому он доверил главный секрет конторы. В нравственных основах Гаккеля сомневаться не приходилось. Об этом говорила интуиция, это показали проверки службы безопасности, но маслом кашу не испортишь, да и поднятая тема интересна до жути.
Федотов спросил, помнит ли коллега диалог из писем Достоевского Майкову, тот самый, в котором Федор Михайлович общается со своим соотечественником, эмигрировавшим в Германию:
Достоевский: Для чего, собственно, вы экспатрировались?
Собеседник: Здесь цивилизация, а у нас варварство. Кроме того, здесь нет народностей; я ехал в вагоне вчера, и разобрать не мог француза от англичанина и от немца.
Достоевский: Так, стало быть, это прогресс, по-вашему?
Собеседник: Как же, разумеется.
Достоевский: Да знаете ли вы, что это совершенно неверно. Француз прежде всего француз, а англичанин — англичанин, и быть самими собою их высшая цель. Мало того: это-то и их сила.