Охота без выстрела - страница 8

И хотя по строгому негласному таежному уговору в ней есть все — охапка дров, спички, хлеб, соль, курево, — идем заготовлять дрова. Зимняя ночь длинна.

Я еще в детстве, когда жил в деревне, несколько раз встречался в лесу с волками. Однажды с ружьем в руках остолбенел и не знал, что делать, когда на дороге, на моем пути, увидел среди бела дня двух волков. Один из них лежал спиной ко мне, второй стоял, внимательно рассматривая человека. Бежать… Я знал, что даже дворняга в таких случаях становится львом. Ружье… О нем я вспомнил, когда серые нехотя поднялись и шагом подались в лес.

Редкими стали такие встречи. Извели люди разбойников. Да и они поняли, что значит встреча с человеком, в руках которого подобие палки издает леденящие кровь звуки.

И почитай теперь за счастье услышать в лунную зимнюю ночь печальную, протяжную — песню вымирающего племени. А мы слышали в эту ночь вой волков. Он точь-в-точь похож на завывание ветра в трубе, только чуть приглушен расстоянием. Так и кажется: сидит бедняга посреди поляны, залитой холодным светом, вытянул морду к небу, к спелым, аппетитно мигающим звездам и такому соблазнительному караваю-луне… Как-то грустно становится на душе: такой огромный мир, сплошь занесенный снегом, и ничего вокруг, чем бы поживиться. Надежда только на собственные ноги, на дурака-зеваку…

Руки, ноги — все тело размякло от ставшей малиновой «буржуйки». В избушке к запахам воска и меда прибавился еще и смородиновый. Аромат заваренного ветками ягодника чая плавает по избе. От третьей обжигающей кружки пот бежит за шиворот, и даже не верится, что за этой вот бревенчатой стеной стоит декабрь, зима и кто-то в этой морозной пустынности воет протяжно и жалобно, не то с голоду, не то с тоски. Стены избы обиты газетами десятилетней давности, и заголовки на пожелтевших листах еще сильней дополняют чувство безвременья: будто время давно остановилось.

Павел приносит последнюю охапку дров на ночь и ведро с утрамбованным снегом — на утро, на чай. Убавляет фитиль лампы, и мы устраиваемся на нарах. Впечатления сегодняшнего вечера и ожидание предстоящей охоты не настраивают на сон. Под завывание ветра в трубе мы еще с полчаса разговариваем.

Володя и Павел. — бывалые охотники, хотя каждому из них едва подходит под тридцать. С детства любят лес, еще мальчишками взяли впервые берданки. В какой-то момент их жизненные пути было разошлись. Но сейчас они опять вместе. Любят лес… Хотя это, пожалуй, не то слово.

С Володей Луневым случилось несчастье. Без сознания его едва довезли до районной больницы. Долго длилась борьба за его жизнь. Только через несколько дней хирург присел на край кровати.

— Помедли еще полчаса и… Но коли выкарабкался, долго, видно, жить… О старой работе забудь. Переходи на прежнюю, полегче.

Володя усмехнулся:

— Полегче!

С тех пор как я познакомился с ребятами из Очера, до изнеможения походив с ними по лесам, я понял, сколь «легка» профессия егеря. Бесхозяйственность, царившая в вырубке леса, привела к резкому уменьшению его диких обитателей. Запущенные пруды и водоемы давно уже перестали быть рыбными. А тут еще страшная, безжалостная рука браконьера. Она порой преступно поднимается не только на молодь, но и на тех, кто стоит за охрану природы, за разумное использование ее богатств.

Егеря, неделями пропадая в лесу, ведут наблюдение за зверем и птицей, местами их обитания; в голодное время делают кормушки. А главное, они ведут строгий учет количества обитателей леса, на основании их данных устанавливаются сроки охоты. Именно егерям мы во многом обязаны тем, что до сих пор с наступлением охотничьей поры еще можем рассчитывать на какие-то лесные трофеи.

В общем, Володя не зря улыбнулся при слове: «работу полегче…»

Лежим тихо. Ребята привычно похрапывают, убаюканные завыванием ветра. Вадим переворачивается на бок и сладко тянет в полусне:

— «Вот бы взять косолапого… М-да-а…

Но косолапого, видимо, сегодня не взять. После оттепели ударил мороз. Снег схватился ледяной коркой, собак не пустишь, они в кровь поранят лапы. Трогаемся на удачу, без них.

Березы словно околдованные. Ветки-сосульки висят не шелохнувшись, отчеканенные сверху корочкой серебра. Зато едва набежит легкий порыв ветра, они начинают мелодично позванивать тысячью хрустальных колокольчиков. Стоит ступить чуть в сторону от тропы — упругий треск наста летит на полверсты окрест.