Охота на мудрецов - страница 45
– Твоя голова. Не болит больше?
– Нет. Зря что ли вчера горечью давился? – усмехается полководец.
Подействовало снадобье из двух таинственных порошков. Вот кто подлинное сокровище, надежно укрытое от посторонних глаз, а вовсе не мы со своими странными теориями и способностями. Ухожу на кухню, чтобы не мешать Наилию одеваться. Дом маленький, не заблужусь, хоть и не помню, как шла сюда вчера. Налево поворачивала или направо? Аромат выпечки слева, значит туда.
– Мотылек проснулся, – расцветает улыбкой Аттия и продолжает увлеченно месить тесто. Рукава закатаны до локтей. Ладони и запястья припорошены мукой.
– Матушка…
– Не стой, тащи пирог из духовки, боюсь, подгорит.
Снимаю с крючка полотенце и достаю на плиту противень с золотистым пирогом.
– А с чем он?
– С мясом, конечно, – хмыкает Аттия, – двое мужчин в доме. Их травой и ягодой не прокормишь.
А я кормлю всех подряд. Паразита, духов-пиявок и всё собой. Вчера Юрао опять пировал, а теперь и носа не кажет из своей пустоты.
– Паразита тоже можно отцепить? – задаю вопрос, не заботясь о том, насколько он неожиданный.
– Твоего нельзя, – спокойно отвечает Аттия, – сросся с тобой намертво.
– Значит, жили они долго и счастливо, пока смерть не разлучила их?
– Он давно мертв и шанса на новую жизнь лишен. Оттого и холит тебя, лелеет и помогает, как может.
Болезненно морщусь и отворачиваюсь к баночкам в шкафу под стеклом. Пересчитываю их, чтобы успокоится. Пять черных и восемь разноцветных.
– За что же его так жестоко? – спрашиваю, затаив дыхание, – я думала, что право на перерождение – единственное, чего нельзя лишить.
– А ты у него спроси, – Аттия берет нож и нарезает тесто на кусочки, – но рассказать могут не дозволить.
– Кто?
Матушка вздыхает и долго крутит в ладонях тесто, превращая в шарики.
– Те, кто посылает к тебе духов, прячутся над завесой и заставляют меня молчать. Хозяева печати могущественны, девочка. Мы для них – пыль.
Становится обидно. Знает и молчит. Дозволяют или нет, а это нечестно. Кто-то играет со мной в темную, а я даже узнать о нем не могу. Может быть, именно из-за печати я никак не стану двойкой. Хотя давно пора, как говорил Создатель.
– Оставайся у меня, если хочешь, – говорит Аттия, – всего не скажу, а то, что можно будет, покажу.
– Спасибо, матушка, – чуть не подпрыгиваю от радости, но она останавливает.
– Не спеши благодарить.
На последнем слове открывается дверь, впуская на кухню Наилия. Свеж, гладко выбрит и доволен. Даже комбинезон сидит на нем как-то особенно хорошо.
– Матушка.
– Наилий, ты вовремя, садись, – Аттия раскатывает комочки теста в лепешки и глазами показывает мне на остывающий пирог. Да, все верно, сначала нужно накормить. Добрее будет. Генерал без планшета и гарнитуры, а потому завтракаем мы под рассказ матушки о ручье, который в эту весну чуть было не вышел из берегов. Полководец спрашивает как её коза, прожив столько циклов, еще умудряется давать молоко, и к концу ответа Аттии я решаюсь задать свой вопрос.
– Наилий, а можно мне остаться здесь?
Генерал доедает пирог, касается губ салфеткой и откидывается на спинку стула.
– Зачем?
Его веселое настроение исчезает, как утренний туман под лучами светила. Я болезненно сглатываю и решаюсь.
– Чтобы учиться. Потенциально я двойка, но много циклов не расту выше…
– Это подождет, – обрывает Наилий, – ситуация неподходящая.
Прекрасно понимаю, что пока генералы ищут предателей в своих армиях ситуация действительно сложная, но подозреваю, что своим присутствием проще её не делаю. Вожу пальцами по краю скатерти, пытаясь успокоиться. Сейчас нельзя замыкаться в себе, молчать или искать поддержки у Аттии. Сама должна справиться.
– Вы с Марком собираетесь в горный интернат. Он закрыт для женщин, меня туда не пустят.
– Кадетом на обучение нет, а в качестве гостьи Сципиона да, – возражает генерал. Еще не злится, но уже нервничает. Смотрит на меня из-под бровей, а на переносице появляется глубокая складка. Хорошо, вторая попытка уговорить.
– Дом разрушен, – говорю, изо всех сил стараясь не опускать взгляд, – все равно меня нужно где-то прятать, почему не здесь?